Индия наизнанку - [7]

Вот идет калека в желтом шерстяном пледе и с костылями. Он только проснулся и тоже куда-то спешит, подрезая машины, рикши и уворачиваясь от коров.

Продавец несет на голове сплетенную из бамбуковых листьев корзину; в ней — лепешки. Он кричит: «Лепешки! Лепешки!». Лепешки падают, продавец их торопливо собирает, выковыривая из грязи, спеша собрать свой товар до того, как его заметят одичавшие мартышки, встает и продолжает, как ни в чем не бывало, шагать по улице и рекламировать свой товар.

А вот — под грудой наваленных коробок, рядом с костром, посвященным какому-то божеству (вроде бы тут сидит заплеванный и грязный Ганеша [2]) торчит железный почтовый ящик. Брось сюда открытку — и — глядишь, через пару месяцев — она всплывет где-нибудь на севере Москвы. И не будет ее получатель знать, что каких-то пару месяцев назад эта открытка засыпала рядом с заплеванным Ганешей.

Отправителю нужно только понять, что это почтовый ящик, а не мусорка.

Я впитывал Дели, его образы, его людей. Совсем непонятно, как во всей этой суматохе умудрялись выжить представители фауны и редкой флоры. Мартышки — не в счет, они — полноценные горожане, такие же грязные, пыльные и бездомные. Но вот откуда в некоторых парках встречались настоящие белки, которых можно было кормить с руки, — было и правда непонятно. Вдоль магистралей иногда встречались редкие кусты, огороженные низким заборчиком с табличкой «Green Delhi [3]». Увы, программа по озеленению Дели провалилась: дерево умирало, не успев родиться.

Приближалась ночь. Город засыпал: успокаивались рикши, умолкали продавцы, замедлялось и без того размеренное движение челюстей коров, все большее количество городских бродяг принимало горизонтальное положение. Я брел домой. Не спал только вокзал, где люди начинали разводить костры (холодно: январь), готовить пищу и с шумом отгонять от своих импровизированных кухонь бродячих собак. По пути домой я справился о завтрашних электричках на Агру.

Переночевав, наутро 26 января, аккурат в День Республики, я покидал Дели.

На парад я не попал. Электричка уносила меня на юг.

Глава 2. Индийские поезда

Меня ждало очередное испытание.

Я решил протестировать железнодорожный транспорт Индии на предмет пригодности. Будучи наслышанным о корыстности индийских водителей, о трудностях индийского автостопа, да и особо не будучи стесненным в финансовых средствах, я отказался от услуг попутного транспорта и покорял индийские города и достопримечательности с помощью поездов.

Общеизвестно, что сеть индийских железных дорог — одна из самых плотных и разветвленных в мире. Сотни и тысячи локомотивов, электричек и дальнемагистральных составов, битком набитых индусами всех мастей и каст, круглосуточно спешат в Дели и из Дели, из Мумбая и в Мумбаи, а также в и из десятков других индийских городов-миллионников. Англичане оставили индусам колоссальное железнодорожное наследие, которое индусы благополучно разваливают и загаживают. Но помимо общеизвестной масштабности ж.д. транспорта в Индии общеизвестна и всеобщая перенаселенность индийских поездов: как следствие перенаселенности самой Индии.

Путешествующих в индийских поездах поджидают определенные трудности, о которых я знал и которые мне предстояло ощутить на себе. О них — ниже.

Итак, трудность первая. Ограниченность пространства. Население поезда, представляющее, в большинстве своем, не очень стерильных индусов из низших каст, по мере движения состава, размножается, уплотняется, затрудняя доступ внутрь поезда свежему воздуху и контролерам, и лишь вездесущие торговцы, наступая на ноги пассажирам, катят свои тележки через толпу любой плотности и рекламируя свой товар. На верхних и нижних полках индусы, как курицы на насесте, плотной кучей, обнимая свои сумки, сидят, часто не двигаясь, чтобы не потерять свое место. На станциях движение, крики становятся заметней, в слиппер (плацкартном) классе иногда начинается дележ места, внутрь вагона, как и в российских поездах, помимо поездных торговцев, залезают еще и торговцы вокзальные.

Большим плюсом в поездах является отсутствие стекол на окнах: сквозняк проветривает вагон и дышать бывает не так трудно. Возможно, если бы аналогичную толпу засунуть в поезд, скажем, Воркута-Москва, хорошо отапливаемый, то на конечную станцию пришлось бы выгрузить несколько задохнувшихся трупов.

Вместо стекол на окнах приварены решетки, чтобы внутрь не запрыгивали обезьяны. Сквозь эти решетки индусы благополучно выкидывают любой сор — будь то коробка из-под еды или ненужные носки. Благодаря этому обочины вдоль железнодорожных магистралей при подъездах к крупным городам представляют собой сплошные бесконечно тянущиеся свалки.

Трудность вторая. Частое отсутствие билетов на поезда. Кассы на вокзалах делятся не только как в России — на пригородные и дальнего сообщения, но и на два других типа: по записи (где люди выкупают билеты по специальному листу ожидания) и в порядке обычной очереди. Помимо этого, конечно, присутствуют отдельные кассы для пригородных и дальних поездов, для иностранцев и местных, в общем, запутаться с непривычки можно быстро. Индусы более-менее стойко выстаивая в вокзальных очередях, достаточно шустро запрыгивают в вагоны: не успел влезть — не уехал.