Индиран Диор и тайна затерянного храма - [44]

— Больше всего я опасаюсь, — сказал Индиран Аэлин, жуя галету, — что эти новоприбывшие сумеют объясниться с фанатиками. И начнут выслеживать нас вместе.

— Все, что мы можем, это прятаться, — сказала та. — И надеяться.

— Ещё и на то, что нас не встретят в Исме.

— И на это…

— Вы что-то хотите сказать?

— Спросить.

— Завтра.

— Сейчас. Что собираетесь делать?

— Завтра я вам отвечу, — Индиран опять невольно прикоснулся к шкатулке под одеждой. Нестерпимо хотелось открыть ее и вновь окунуться в чудесное сияние, исцеляющее мир и проникающее в самую душу.

— Когда придумаете ответ? — спросила она мрачно.

— Завтра, — сказал он в третий раз.

— В одной из сказок Дол-Амрота, — сказала Аэлин из темноты, — говорится о трёх звёздах, упавших с неба. Одну поймал и вернул на место храбрый мореход, доплывший до края земли. Другая упала в огненную гору и провалилась под землю. А третья упала в море и разрушила волнами целый берег. А заканчивается сказка вот чем: когда вулкан выплюнет вторую звезду, а море отдаст третью, настанет конец света. Если мы попали в легенду, имеет смысл вспомнить разные легенды.

— А что сделал мореход в этой сказке?

— Доплыл до места, где небесная твердь упирается в землю, залез на небесную твердь повыше, зацепил звезду своим якорем и намертво привязал канатом к небу. С тех пор он так и носится по волнам и нигде не может остановиться. Без якоря-то.

Галета показалась археологу ещё суше и безвкуснее прежнего.

Ночь прошла тревожно, ныли ожоги на животе и на руках. Прошлой ночью он от усталости не обращал на них внимания, а теперь драгоценная шкатулка задевала их то и дело, и обожжённые пальцы мешались все больше. И во сне являлось всякое, стоило голову на вещьмешок опустить. То он кидался в трещину с Сильмариллом в руке, то являлся в неведомые древние города с криком "Я принес вам свет, люди!", то сам же врывался в эти города с оружием, стремясь к маяку с дивным светом на верхушке.

Лишь под утро ему вдруг приснился берег моря, необычайно прозрачного и ласкового, и большая белая чайка. Никогда не любил этих оручих птиц, но эта спланировала по ветру, села на камни и с тоской посмотрела в море. Там плыл серый корабль под белым парусом, мимо бухты, мимо устья — никуда он не мог зайти, не было больше якоря на корабле. А в светлом вечернем небе над ним сияла единственная звезда. Чайка вскрикнула женским жалобным голосом и полетела вслед кораблю. Ветер с суши нес удивительный запах цветов, но смотреть хотелось только в море…

Просыпаться и видеть перед собой Мирена с галетами и консервами было даже немного обидно в первые секунды. Потом Индиран вспомнил, на каком он свете, и занялся делом. Узнал у дежурных, как прошла ночь, проверил, чтобы все поели, и повел маленький отряд дальше. Дела позволяли отделаться от неприятных мыслей хотя бы на время.

Не складывался у Индирана счастливый образ Сильмарилла под стеклом Королевского музея древних искусств и тем более на башне Королевского маяка. Сложился было, а потом представилось другое: тяжелые стальные двери королевской же сокровищницы. И он сам, которого чрезвычайно вежливо спускают с лестницы с заверениями, как ценят заслуги господина профессора и как будут рады видеть его там и сям, но только не здесь, сюда разрешено входить только королю и членам Королевского совета…

Ругань в Королевском совете с представителями Кханда и новые жалобы на ограбление союзных государств. Споры между ветвями королевской семьи, и хорошо, если только Умбара… На этом месте он обрывал неудобные размышления и возвращался к насущным, о дороге и безопасности. И все же представлять шумиху и сенсацию было весьма приятно. В конце концов, все может быть не так плохо.

Он сумеет убедить университетский и музейный совет, что место такой реликвии — на Королевском маяке, где свет ее будет доступен всем людям…

Свет вставал перед его глазами, стоило отвлечься или прикрыть их на коротком привале.

Ближе к вечеру едва не случилась ещё одна неприятная встреча. Маглор вдруг жестом остановил их, затем резко махнул рукой в заросли, и напуганные студенты бросились прятаться в чаще, протискиваясь сквозь колючки и липучки. Индирану пришлось затащить поглубже Вельхина, который снова едва не застрял.

По тропе мимо них уверенно шли новые люди, не меньше десятка, и хорошо вооруженные. Среди них преобладали южные умбарцы с темным бронзовым загаром, с горбатыми носами и в характерных широкополых шляпах. С реевольверами на поясах. Словно только что из степей, где гоняли скот и скотокрадов — или, наоборот, угоняли.

Индиран не был уверен, что смог бы договориться со столь решительного вида соотечественниками, и только радовался, что у тех не было с собой собак.

— Что такое, демон побери, происходит? — зашептал Вельхин, когда новый отряд скрылся. — Это был никому не известный затерянный город! Мы не рассчитывали на спасение вовсе, а теперь следом за вами сюда ломятся толпы людей!

— Я не уверена, что хочу знать ответ, — сказала Аэлин, закрыв на несколько секунд руками красное, шелушащееся лицо. — Он мне точно не понравится. И вам. Я убеждена.

Как и в прошлый раз, для ночевки Маглор увел маленький отряд с дороги вглубь леса. На сей раз они расположились в небольшом овраге у источника, и осмелились развести костер. Пока все ужинали, Индиран ушел вниз по оврагу вдоль ручейка, в темноту. Завернул вместе с ручьем в сторону, чтобы его не было видно.