Indileto - [3]

Лапидус решил выйти на ближайшей же остановке и вернуться назад по маршруту троллейбуса до того зеленого забора, на котором была сделана синей краской странная надпись.

Мужчина номер два начал пробираться с задней площадке вперед, по направлению к Лапидусу.

Мужчина номер один тоже продвигался к Лапидусу, но со спины.

Лапидусу стало еще клаустрофобичнее, у него заложило уши и перехватило дыхание.

Троллейбус замедлил ход перед светофором, светофор был на перекрестке, остановка — за ним.

Если загорит красный, то троллейбус остановится, тогда мужчина номер два окажется перед лицом Лапидуса, а мужчина номер один — за его спиной.

Загорел зеленый, троллейбус тронулся, Лапидус ринулся к дверям.

Мужчина номер два стал двигаться быстрее, но на его пути оказалась дама в розовом туалете.

Мужчина номер один выставил ногу — чтобы Лапидус запнулся о нее, когда начнет выходить.

Троллейбус остановился, двери открылись, Лапидус схватился за поручень, подпрыгнул и сиганул на улицу.

— Держите его! — крикнула розовая дама, хотя на самом деле Лапидусу это просто показалось.

«Следующая остановка — центр!» — проговорил гнусаво–металлический голос где–то в троллейбусе и добавил: «Двери закрываются!»

Двери закрылись, у левой половинки стоял мужчина номер два, у правой — мужчина номер один. Они пытались открыть двери, но у них не получалось. Троллейбус тронулся и покинул остановку, Лапидус огляделся по сторонам — была улица, шли люди, клаустрофобии больше не было, на часах было ровно полдевятого. А может, и не ровно, а восемь тридцать одна. Но все равно рано — обычно Лапидус еще спал в это время. Но это обычно, а сегодня все было как–то не так!

Лапидус 2

Лапидус мрачно смотрел, как троллейбус отъезжает от остановки, увозя в себе двух странных мужчин под номерами. Так и хотелось громко скомандовать: на первый, второй — рас–счи–тайсь! Но время ушло вместе с троллейбусом, командовать было некому.

Лапидус хорошо помнил, что надпись на заборе была слева по ходу троллейбуса, а значит, ему надо было просто развернуться и пойти обратно. Восемь тридцать пять, проорала какая–то наглая кукушка у него в левом ухе. Лапидус развернулся и пошел, пытаясь, зачем–то, считать шаги.

Но долго прошагать не удалось, тротуар оказался перегороженным маленьким грузовичком, с которого трое работяг в синих комбинезонах стаскивали здоровенный рекламный щит. — Держи, мать твою! — кричал тот работяга, что был в кепке. — Держу, — отвечал ему второй, повыше и без кепки, а третий суетился молча.

Лапидус остановился и уставился на щит.

На щите была женщина с пулеметом. Более того, на этой женщине крест–накрест были надеты пулеметные ленты. Только вместо патронов — тюбики с губной помадой. Верх дизайнерской мысли и изобретательности. Женщина с пулеметом, стреляющим губной помадой. Здоровущий такой щит, перегородивший дорогу Лапидусу.

Можно, было, конечно, обойти. Но — только можно. Лапидус внезапно подумал, что если день начинается не так, то и дальше все пойдет не так, ведь поехал он в город совсем не для того, чтобы искать надпись на заборе, пусть даже надпись эта обозначала странное слово «INDILETO». В город Лапидус поехал на поиски работы, а значит, что надо опять разворачиваться и шагать в центр. Лапидус развернулся и пошагал.

Он шагал и пытался понять, что означала эта надпись, и что надо было от него этим двум мужчинам в троллейбусе? И кому в голову взбрела гениальная мысль рекламировать губную помаду посредством пулемета и пулеметных лент? И отчего устанавливать этот щит приспичило в тот самый момент, когда Лапидусу — в свою очередь — приспичило выйти из троллейбуса и пойти на поиски надписи на заборе? Ни на один из вопросов ответа не было, зато было июньское утро и солнце уже начинало припекать.

Лапидус поднял голову и увидел, что стрелки на часах мэрии показывали ровно без десяти девять, то есть восемь часов пятьдесят минут. Мэрия была на той стороне улицы, улица была широкой, с движением в шесть рядов — три в одну сторону, три в другую. И под улицей был подземный переход, которым никто из горожан обычно не пользовался, потому что спуститься по ступеням и подняться по ступеням было намного сложнее, чем просто перейти улицу наискосок, лавируя между проносящихся машин и таких же торопливо–ленивых пешеходов, будто играющих с машинами в нерусскую игру под названием «регби».

Только что у них в руках было вместо дынеобразного мяча?

Лапидус встал на краешке тротуара и начал выжидать удобный момент, чтобы и самому броситься на проезжую часть. Но машины шли плотным утренним потоком, так что стой он еще хоть пять минут, хоть десять, поток машин не стал бы меньше, а это означало одно: надо было идти через переход, как бы Лапидусу этого не хотелось. В переходе всегда было темно и сыро, а еще Лапидус подозревал, что в нем по ночам водились не только бомжи, но и огромные, мерзкие крысы. Хорошо хоть, что сейчас была не ночь, а без пяти девять утра, так что ни бомжей, ни крыс можно было не бояться.

И Лапидус начал отсчитывать ступеньки, ведущие под землю. Раз, два, три, четыре, пять, шесть…

Семь, восемь, девять, десять…