Индейские войны. Как был завоеван Дикий Запад - [59]

В Техасе высокий индеец в одеянии команча привлекал всеобщее внимание, и порой вызывал неприкрытую агрессию. Один перепуганный фермер даже выбежал ему навстречу с дробовиком, решив было, что краснокожий явился за его скальпом. Однако стоило Куане показать сопроводительное письмо, сердца людей смягчались – все знали «ужасную» историю белой пленницы Синтии Паркер. Удивительно, но техасцы считали Куану «своим». Они жалели его не меньше, чем его мать. Жалели и гордились им. Ему даже нарисовали карту, как проще добраться до семейства дяди Сайласа Паркера.

Родственники встретили Куану радушно. Гостя в их доме, он спал на кровати матери. Все белые люди называли его не иначе, как Куана Паркером, и вождь быстро смекнул, что идентифицируя себя со знаменитым семейством иметь дело с американцами становится гораздо проще. С той поры в отношениях с ними он всегда приставлял к своему имени фамилию матери. Команчи никогда не звали его так. Для них он всегда оставался Куаной.

Успехи вождя квахади-команчей были замечены правительственными чиновниками и его назначили вождем всех племен команчей. Влияние Куаны постоянно росло, он посещал Вашингтон, отстаивая права своего народа, участвовал во многих встречах в других местах. Одна такая поездка, совершенная в декабре 1885 г. в Форт-Уорт, едва не закончилась трагически. Куану вместе с его тестем Желтым Медведем приняли, как дорогих гостей, поселили в самом роскошном отеле города. Номер оказался чудесным, газовые лампы освещали великолепное убранство. Наступила ночь, команчи улеглись спать. Они уже достаточно разбирались в плодах цивилизации, но устройство газовых ламп им знакомо не было. Затушив в лампах огонь, они не перекрыли газ. Куану удалось спасти, Желтому Медведю не повезло.

Куана принимает гостей в своем доме

Куана оказался не только прекрасным руководителем племени, но и на редкость удачливым бизнесменом. Он вкладывал собственные сбережения в недвижимость, стал акционером строительства железной дороги «Куана, Акме и Пасифик-Рэйлвэй», прозванной в простонародье «Линией Куаны». Имевшие с ним дело люди говорили, что вождь никогда не нарушает своего слова. Он пользовался такой всеобщей любовью, что благодарный скотоводческий барон Берк Бернетт построил для него красивый двухэтажный дом с длинной верандой и большим балконом. Огромный особняк с двенадцатью просторными комнатами и украшенной двадцати двумя звездами крышей местные жители между собой называли «Команчским Белым домом» или «Домом звезд». Обставлен он был по вкусу хозяина, а стены украшали картины, под одной из которых – «Последний бой Кастера» – висевшей в личном кабинете, Куана любил посидеть, размышляя о делах насущных. Но самой важной картиной в его коллекции был портрет любимой матери, написанный по ее фотографии. На нем Синтия изображена держащей на руках маленькую Топсану.

Единственное, в чем ему не удалось избежать нападок – многоженство. В резервации в разное время он имел от двух до пяти женщин, живших с ним под одной крышей, и именно они не давали покоя белым чиновникам и христианским миссионерам. Куане настоятельно рекомендовали оставить одну, а с остальными «развестись». Он упрямо отказывался, но в итоге, в 1897 г., пошел на уступки, обещав министру внутренних дел Корнелиусу Блиссу, что… больше не возьмет других жен, и будет довольствоваться своими четырьмя теперешними. В этом случае слова он не сдержал – в следующем году в его гареме было уже пять жен. Внимание к его личной жизни не ослабевало, чиновники пытались добиться своего. Как и в прочих непростых ситуациях, Куана вновь проявил дипломатический дар. Он понимал, что рассуждения о вековых традициях племени здесь не помогут, а потому, когда комиссионер по делам индейцев в очередной раз «приказал» ему выбрать себе из гарема одну жену, а остальных отправить восвояси, он предложил надоедливому «святоше» самому отправиться к его фуриям и лично предложить им это. Комиссионер попасть под гневную отповедь столького числа «дикарок» не рискнул. Чиновники Бюро по делам индейцев махнули на вождя рукой и, дабы не раздражать общественное мнение, в официальных документах стали именовать жен Куаны «матерями его детей». Всего в течение жизни у него было восемь жен, которые родили ему двадцать пять детей, девятнадцать из которых дожили до зрелых лет, а шестнадцать пережили его.

В остальном Куана прекрасно адаптировался к новым условиям. Он сносно, хотя и с акцентом, говорил по-английски, научился водить машину, надевал на деловые встречи костюм и шляпу, хотя и продолжал носить мокасины и не остриг волосы, как сделали многие другие индейцы. Считается, что к началу XX в. он стал самым богатым индейцем в стране. Среди его друзей были не только влиятельные бизнесмены, но и президент США Теодор Рузвельт, с которым он вел переписку и в 1905 г. принимал участие в посвященном инаугурации параде. Однако, несмотря на широкую известность и уважение сильных мира сего, Куане не удалось избежать проявлений дискриминации. В 1906 г. ему пришлось забрать своего восьмилетнего сына из школы в Лоутоне из-за недовольства родителей белых учеников. Тем претило, что их дети учатся в одном классе с полукровкой.