Индейцы без томагавков - [50]

Интересно, что около 1800 года до н. э., еще до рождения керамики, первоначальный котошский храм был «погребен» - окружен новыми стенами и на его крыше построен новый храм, от которого, как ни странно, сохранилось несравнимо меньше, чем от его предшественника. Строительство котошского храма, бесспорно, подразумевало существование уже не примитивного общества, а такого, которое способно организовать какие-то общественные работы.

Ко второму тысячелетию до нашей эры относятся и два других, чуть более поздних произведения монументальной южноамериканской индейской архитектуры: храм в Чукитанте с отчетливо выраженным архитектоническим членением и святилище в Лас-Альдас. Однако с памятниками древнейшей истинно высокой культуры Южной Америки мы впервые встречаемся несколькими столетиями позднее в местности, носящей название Чавин-де-Уантар, лежащей в гористой части континентальных районов северного Перу на реке Мосна. Вот почему эту культуру мы называем чавинской.

Надо полагать, что Чавин-де-Уантар не был городом в современном понимании, хотя его и принято называть столицей этого «теократического государства». Скорее всего, это был лишь главный центр уже вполне развитого культа, - центр, в котором постоянно жили только высшие священнослужители. Осью всех религиозных представлений чавинян было поклонение некоему божеству, похожему на животное из семейства кошачьих. Его весьма стилизованные изображения сохранились до нашего времени на десятках сосудов и стел. Стилизация мешает американистам определить точно, какое это животное, пума или ягуар, но преобладает мнение, что и здесь перед нами изображение ягуара. Наряду с бесчисленными портретами своего главного божества чавиняне оставили нам в наследство и сам свой религиозный центр, первый из таких древнейших «городов» Южной Америки. Над чавинским ансамблем, состоящим из террас, «ритуальных площадок» на холмах и каменных построек, возвышается великолепный четырехэтажный храм, который нынешние перуанцы называют Эль-Кастильо (площадь его основания 72 X 75 метров, высота 13 метров). Внутри этого здания, имеющего форму трехступенчатой пирамиды, находится ряд молелен, совершенная система вентиляционных шахт и сверх того - двадцать четыре подземных коридора. Они никуда не ведут, и назначение их совершенно непонятно. Внутри храма и на территории всего этого религиозного центра сохранились древнейшие стелы Южной Америки. Самую известную из них открыл в середине прошлого века археолог Раймонди. Фриз на стеле Раймонди, вероятно, изображает «человека-ягуара». К периоду расцвета чавинской культуры, очевидно, относится и странная каменная галерея в Серро-Сечине - ряд камней, украшенных фризами, человеческими фигурами, весьма похожими на знаменитых «танцоров» из мексиканского Монте-Альбана. А совсем недавно был открыт и первый настоящий город носителей чавинской культуры - поселение в долине реки Непенья, в местности, именуемой ныне Серро-Бланко. Стены здешних домов украшены росписью, выполненной в характерном чавинском стиле.

Однако вернемся ненадолго еще раз в Чавин, религиозный центр, давший имя этой высокой культуре Южной Америки, культуре, которая вступила на мировую арену так неожиданно и притом уже вполне «сформировавшейся» и зрелой. Кто и как строил этот «город»? Очевидно, строительный материал для возведения святилищ Чавина приносили паломники, приходившие сюда в пору главных религиозных празднеств. Затем наиболее сложные работы выполняли квалифицированные мастера-каменщики, которые вместе с руководителями строительства - зодчими и, разумеется, жрецами, на попечении которых были храмы Чавина, вероятно, жили здесь круглый год. Экономически эта первая высокая индейская культура Южной Америки опирается на длительную революцию в земледелии: примерно с IX века до н. э. чавиняне начали выращивать кукурузу. Вместе с кукурузой появляется и ряд других культурных растений. (Все американские индейцы умели выращивать около ста видов культурных растений, перуанские - примерно треть из них.)

В тот же период была приручена собака. Вслед за ней - лама, животное, имевшее важнейшее значение в жизни индейцев в доколумбов период. Лама - близкая родственница африканского и азиатского верблюда - значительно мельче своих сородичей из Старого Света. Однако в Америке она выполняла те же функции, что и верблюд: носила грузы, давала своему хозяину мясо для пищи и шерсть для одежды, а ее помет ценился в холодном климате Анд как хорошее топливо. Интересно заметить, что лама, прирученная чавинянами, была еще пятипалая, а не парнокопытная, как современная лама. Уход за ламами уже с чавинских времен стал одной из главных забот любой индейской деревни в Андах. В государстве инков нерадивого пастуха, виновного в гибели хотя бы нескольких лам, могли насмерть забить камнями.

Вернемся, однако, к чавинянам. Археологические раскопки рассказали нам, что свои орудия труда они все еще делали из камня или кости. Из металлов чавиняне знали лишь один - золото. Однако золото использовалось ими только для изготовления предметов роскоши - главным образом для серег, неизменно украшаемых изображением божества, похожего на хищника из семейства кошачьих. Чавинская «революция» дала Перу и керамику. Предшественники чавинской культуры, как мы могли убедиться на примере Уака-Приеты, еще не были знакомы с гончарным делом.