Иная жизнь - [15]

Кроме этого, казалось, что объект излучал матовый свет вокруг себя: очертания формы были смазаны. Поражала та легкость, с которой объект передвигался по небу, безынерционность, как будто у него не было массы, как будто не было ветра, который вырывал из рук мой чемодан. Из-за темноты вокруг, из-за непроглядного неба, на котором абсолютно ничего, кроме этого пятна не было видно, трудно было оценить размеры его, расстояние до него. И только очень приближенно можно было сравнить пятно с теми самыми блюдцами, увеличенными до 20… 30 метров в диаметре и поднятыми в воздух метрах в 100 от наблюдателя на высоту около 50 метров.

Итак, после минутного рысканья пятно зависло, остановилось. Стою и я. Пятно не похоже ни на одну машину, способную так гулять по небу. Миражи и другие оптические явления ночью, да еще при такой погоде — вещь сомнительная. Пятно необъяснимо, непонятно, а главное, до того неожиданно и необычно, что, кроме любопытства, во мне ничего не возникает — никакого ощущения опасности, никакого страха.

Вспомнил про часы. Нужно было засечь время, но разгляжу ли циферблат? Я переложил чемодан в правую руку, чтобы левую с часами поднести к глазам, но в этот момент услышал какой-то посторонний звук, которого до этого не замечал. Это был даже не звук, а какой-то звон в ушах, как при сильной головной боли. Про часы я сразу же забыл. Оглянулся по сторонам — все, как прежде, только тепловозный гудок, наверное, можно было еще услышать со станции, но этот звук не такой. Его уже хорошо слышно, этот звук — смесь звона, дребезжания и гула, и, чем лучше его слышно, тем он неприятнее, хочется заткнуть уши.

Тут я чувствую, что пальцы моей правой руки разжимаются как-то сами собой, и я не в силах удержать выскальзывающую из них ручку чемодана, он падает на землю.

В следующий момент я убеждаюсь, что не могу пошевелиться, как будто шея, руки, ноги не мои. Я чувствую их, но не могу пошевелить ими, даже глаз не могу свести с мерцающего пятна и стою, как загипнотизированный.

Звук обволакивает со всех сторон, и не определить, откуда он. Голова какаято пустая, мысли вялые, медленные. Вспоминаю о часах… и не могу поднять руку. Стою, не переступая, боюсь упасть, но, кажется, даже не шатаюсь, хотя ветер приличный. Его я чувствую только правым боком, а звука его не слышу — только звон в ушах. Окончательно обо всем забываю. Абсолютно никаких мыслей.

Сколько я так стоял — не знаю, может, две минуты, а может, и все десять. Пятно вновь замаячило и, уменьшаясь в размерах, исчезло в считанные секунды.

Из ушей как будто вытащили вату, стало слышно даже, как поземка шелестит по сухим веткам полыни у ног. Ко мне вернулась способность двигаться, а с нею пришел страх. Казалось бы, все кончилось, однако страх пришел только сейчас. Подхватив чемодан, я побежал домой.

Дома удивились, что я пришел позже обычного: этим поездом я ездил всегда, и он никогда не опаздывал, поэтому домой я приходил приблизительно в одно и то же время, а в этот раз меня заждались. Под свежим впечатлением увиденного я начал было рассказывать эту историю, но рассказ мой был, наверно, таким фантастическим, что его даже не дослушали. На часы в ту ночь я так и не взглянул, забыл.

Вот, собственно, и все. Миронов Владимир Яковлевич.

НАШЕСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Из таких сообщений складывался массив данных, которые всегда можно было дополнить или проверить, связавшись с источником информации.

Некоторые пытались сообщить о своем случае по телефону. Я поначалу охотно давал номер своего домашнего телефона любому, да и узнать его через справочную сеть при желании не составляло труда. Но дошло до того, что вечерами телефонная обстановка у меня дома стала напоминать знакомый нам по кино «Смольный в дни восстания». Получив несколько ультиматумов от жены, я ограничил обнародование своего номера и старался, где возможно, перевести общение в эпистолярный жанр.

Вторую группу сообщений составлял «белый ТАСС». Так называлась распространяемая среди узкого круга лиц информация, которую сообщали корреспонденты Телеграфного агентства Советского Союза, аккредитованные в разных пунктах нашей страны и в зарубежных странах. Сведения эти были вроде бы и не секретные, но к ним не допускали каждого. Они попадали руководителям министерств, партийных и советских органов, институтов, учреждений и некоторых, далеко не всех, организаций. Принцип их выборочного распределения был мне не ясен. Но когда в этих «тассовках» сообщалось о наблюдении неопознанных летающих объектов — а это было нередко — они ко мне попадали, потому что и в ТАССе обнаружились энтузиасты изучения НЛО.

Третий канал — это военные. И те, с которыми я когда-то учился или служил, и те, с кем судьба свела позже. Вот некоторые данные, полученные таким путем.

Летом 1961 года над Воронежем появилась огромная «сигара» длиной 800 метров. Она почти неподвижно висела среди бела дня на почти километровой высоте. Это видели тысячи людей, и даже возникла паника. Но затем объект как бы растворился в воздухе. Когда через некоторое время с соседнего аэродрома прилетели истребители, то никого не обнаружили. Однако после их ухода «сигара» снова появилась на прежней позиции. Прошло несколько минут, из хвоста ударила струя пламени, и НЛО начал двигаться. Спустя секунды, взмыв в небо, он исчез с огромной скоростью.