Иная вечность - [16]

Реквием

Я ждал, я слишком долго ждал… Теперь всё смято, скомкано и разрушено… Разрушено даже то, чему только предстояло случиться, что нелепо зарождалось хрупким зёрнышком и имело право на жизнь. Я сломлен, раздавлен и уничтожен. И не отыскать в целом мире той ниточки, до которой дотянуться бы рукой. Не схватить, а просто дотянуться, чтобы кончиками пальцев суметь услышать небо, чтобы познать снова и снова обжигающую мудрость Солнца, восходящего из глубин Океана, чтобы ощутить биение своего сердца так, как это было раньше, когда была другая Вечность…

Сегодня, прежде чем уйти от Тебя, я хочу говорить. Говорить, а не молчать, как это было долгие годы. Мир обрушился мне на плечи, и не суждено найти уже более сил, чтобы выползти из-под этих обломков…

Помнишь ли ты наши первые встречи? Я робко выводил твой профиль карандашом, смущаясь и краснея, будто ребёнок. А Ты при этом улыбалась, отводя большие серые глаза прочь. Я брал тебя за руку, и это было высоким пределом моих мечтаний! Несколько секунд безграничного счастья, и твои пальцы исчезали из моей ладони, выскальзывая тёплым шёлком, выбираясь крохотным тельцем лесной птички, не признающей надёжности человеческих рук… И тогда рождалась пауза, разделяющая нас бездной непонимания и отчуждения.

А потом ты пила жизнь допьяна, азартно, без тени стеснения и условностей. Более всего ты дорожила свободой, свободой во всём и всегда. Как мне было обратить тебя в иное? Как было научить слушать своё сердце, закрыть душу от бытия легкомысленных наслаждений?

Я обнимал твои колени, а ты самозабвенно смеялась, раскидывая по мраморным плечам каштановые локоны. Ты была далеко… И я ждал, ждал бесконечно и мучительно, истощая себя ночным сумасшествием обид, ревности и злости. И лишь в изнуряющей пытке рассвета снова и снова рождалась иллюзия надежды на взаимность…

Потом появился тн. Откуда? Зачем? И куда с его появлением исчезла твоя блажь свободы? Твои глаза наполнились слезами, ты поместила в своё сердце камень боли и с гордостью стала называть всё это любовью. Мы стояли под летним дождём, и я не понимал происходящего! Я сходил с ума! Я слушал тебя о тем, продолжая трепетать перед каждым твоим жестом, словом, взмахом ресниц… Кем я был для тебя тогда? Могла ли ты понять, что я чувствую? Тем не менее, я продолжал ожидать чуда с надеждой, что скоро всё изменится.

Исчез он так же внезапно, как и появился. Ты, как и прежде, не избегала встреч со мной. Впрочем, эти встречи продолжали дарить мне только лишь безысходность моего положения, несмотря на безграничную радость видеть тебя.

Я жил только тобой, каждый день, каждый час, каждую минуту своего бытия в этом мире. Каждая мысль о тебе заставляла бешено биться моё изувеченное сердце.

Так проходили тысячи дней… День ликовал, но по сроку гасил свои свечи, приглашая Ночь. Ночь смело входила в его объятья, но уже скоро таяла в нежных ладонях ласкового Солнца, и не было завершения этой бесконечной карусели времени…

Мне порой казалось, что мука любить тебя не будет иметь границ, что не дано мне уже испытать в своей жизни иное, светлое чувство. Злая улыбка судьбы! Тебе не нужен был мой тёплый бархатный ветер, играющий в первых лучах Солнца, мои кричащие стоном чайки, парящие над глубокой Водой, моё пламя костра, рождающееся в диких тайнах Заката… Ты отвергала всем своим естеством мой мир – мир моего постоянства и преданности…

Случилось так, что через некоторое время я потерял тебя из виду. Настойчивые расспросы твоих бесчисленных друзей не оставляли мне ни малейшего шанса отыскать твои следы. Я обрывал телефонные линии, я бестолково бродил по тёмным переулкам твоего города, заглядывая в чужие стеклянные глаза случайных прохожих. Витрины магазинов настойчиво отражали мою беспомощность, равнодушно смотря мне в след нелепо наряженными манекенами… Потом Я возвращался в свой дом и писал тебе письма, много-много длинных писем, писем в никуда, рождённых только для того, чтобы безмолвно погибнуть в беспощадном пламени старого камина.

Теперь всё завершилось, закончилось… Сейчас я рядом с тобой, я принёс тебе розу. Большой белый бутон венчает шипы и изящные изумрудные листья… Она одна – такова всегда была негласная условность наших с тобой дней, некий ритуал, по которому никогда не имел я права на кричащий пышный букет, вмещающий в себя шквал признаний и страсти. Эта роза, как и прежде, для тебя. Холодный серый гранит твоего надгробия надёжно сохранит её нежность в твоей, иной Вечности. Я слишком долго ждал… Я уничтожен…

Холод

Ты помнишь тот вечер, когда Холод впервые проник в твой дом? Мерзкими влажными змеями выполз он из-под кожи обоев комнаты, по дощатому полу, застеленному ковровой дорожкой устремился к старинному креслу и уверенно обвил твои ноги, моментально забрав тепло и комфорт мягких вельветовых тапочек. Ты не испугался, не удивился, не прогнал его – ты был готов принять его, и принял сердцем, душой…

Когда закончились сигареты и коньяк, лунный свет уже вовсю лизал твой письменный стол, вырывая из полутьмы очертания распахнутого ноутбука и множество разметавшихся страниц законченного романа. Ты подошёл к окну и попытался прочитать ночь: чёрное безоблачное небо в бриллиантовой россыпи недостижимости, пушистые хлопья увлекаемых ветром снежинок, голубые тени сугробов, тянущиеся от калитки, по обе стороны расчищенной дорожки, а за забором – дачный посёлок, дышащий глубоким зимним сном, покинутый своими обитателями до ранней весны, ежегодно приносящей в застывший летаргический мир игривое щебетание крылатых, разнообразие оттенков зелёного и помпезную сочность раскалённого солнца…