In the Deep - [146]

Я онемела. Взбунтовавшаяся машина вышла из поля зрения видеолокаторов, и я давила в груди жуткую мысль: предал, сука, все, вот она, кровь взыграла. Или что там у этих тварей закатных.

— Аска, как ты любишь прощаться? — спросил Каору. — Можно пару красивых слов?

— Иди в жопу, говнюк! Вернись сейчас же!

Черт, я ору. А еще — я знаю, на что он рассчитывает, потому что когда нужно сделать самое-самое невозможное, у людей всегда есть последнее ублюдочное прибежище.

— Давай, Аска.

Голос рокотал прямо у меня в голове, прямиком под черепом. Где-то в ушах звенел крик Синдзи, который орал что-то про «какого дьявола», про «Каору, вернись». Обормот уже тоже все понял, но он не знал о главном.

А Нагиса, порывшийся у меня в голове, — знал.

На месте «Рокугоки» начал распускаться убийственный цветок поля продвинутой тактики, и связь оборвалась. Там, высоко над нашим курсом раскрылся тот самый зонтик из двух десятков разбегающихся машин, в каждой из которых был маленький конструкционный дефект.

И, если что, это я не о Нагисе Каору, красноглазом штурмане из зазеркалья.

«Рокугоки», — попросила я, тянясь через пространство к чужому ВИ. — «Рокугоки», пожалуйста… Умри со смыслом».

В машинном выражении это наверняка звучало намного проще и суше.

Космос над нами полыхнул взрывами, которые мгновенно слились в одно сплошное сияние. Взрывы трансаверсальных двигателей были серыми, как сама изнанка. Серыми — и оглушительно-слепящими. Я швырнула «Сангоки» вниз, на опасный край гравитационной ямы, а серое покрывало все спускалось и спускалось, и просвет между серостью и черной гибелью становился все неразличимее. Впереди рассекала мир тоненькая желтая линия, к которой надо прорваться на оглушенных приборах, на воющих локаторах, на отшибленных щитах.

Прости, Аска, но выбора у тебя уже не осталось. Тебе только и осталось — дойти, а остальное за тебя уже сделали.

Меня тряхнуло, повело вниз, и носовые двигатели захлебнулись нагрузкой, удерживая «Сангоки» от пикирования в яму без возврата. Серая пелена все кипела, обжигая мне спину, совсем недалеко мелькнуло что-то огромное, увлекаемое вниз потоками тяготения, и я даже забыла загадать — »MeinGott,только бы не Синдзи».

Все закончилось в одно мгновение: подожженная туманность осталась позади, бездна — тоже, а перед глазами оживала полупрозрачная вязь приборных показаний. Возвращалось все, кроме фрегата «Рокугоки».

Мне не было жаль Нагису ни на грамм. Я ему даже завидовала: он узнал о себе правду, увидел звезды другого мира и погиб, забрав с собой тех, кто исковеркал ему жизнь.

Наверное, я чертовски романтичная сука, ведь вместо того, чтобы оценивать новую диспозицию, я думала о том, как круто умирать, достигнув цели, как ослепительно выглядела эта смерть, и о том, что я тоже хочу так умереть.

Лет эдак в четыреста.

***

Песочная планета горела в перекрестиях моего бортового оружия, и у меня осталось достаточно реактивных апокалипсисов, чтобы смять этот кусок камня в пыль.

— И что т-теперь? — спросил усталый голос.

«Теперь довольно неприятный момент».

— Отстреливаем по одному «дыроколу».

— Что?

«Он сейчас так похож на меня, а я так похожа на Кацураги».

Увы, Синдзи. Точка тождества находится неглубоко под поверхностью планеты, и если мы хотим открыть не щелочку, а ворота, «дыроколы» должны попасть точно в цель и иметь немалые запасы топлива.

— Как ты понимаешь…

— Я все п-понимаю.

Ну и молодец, хоть ты, сволочь, и перебил меня. Отстрелить «дырокол» здесь и сейчас — это как отрезать себе ногу. Да, мы не сможем сами вернуться в наш мир, и шанс для двух фрегатов — это проскочить встречным курсом с идущей сюда «Тенью». Да, мы не сможем разворачивать продвинутую тактику: одного «дырокола» хватит только на гомеостазис.

Да, да и да.

— Вводи код высшего доступа и получай аварийное меню.

Я слушала свой голос, в котором было много холода, я висела в космосе над поверхностью песочной планеты, и самое главное, что мы в любом случае успеваем выполнить работу.

— Готово, — сказал обормот.

— Координаты уже вшиты, так что просто пусть ВИ проверит — и действуй.

Синдзи не ответил. На пределе действия сканирующих сфер мерцали метки врагов, у нас неспешно шла перепроверка самых важных во вселенной данных. Ей-богу, осталось только закурить и смотреть в желтую больную глубину.

— Г-готово, — доложил Синдзи.

— Пли, что ли.

Наверное, стоило бы разорвать синхронизацию, подумала я, когда острые когти вырвали из меня здоровенный кусок живота. Огненный росчерк уплыл к цели, я смаргивала слезы, пытаясь удержать его в поле зрения. Это было прекрасное зрелище: марево боли в глазах, которых на самом деле нет, песочная планета — ключ к финалу нашей миссии — и маленький болид выбора, который я только что швырнула вниз.

Черт, столько красивых и трогательных моментов меньше чем за сутки.

— Контакт, — сообщил ВИ.

Поверхность планеты не изменилась. Мы висели в поле ее тяготения, мы касались ее тропосферы, но падение наших двигателей даже на мгновение не изменило песчаное спокойствие. Датчики показывали скорость ветра над поверхностью планеты, показывали, что там идет сероводородная буря, что там нет никакого песка на самом деле, а есть тончайшая взвесь почти чистого ванадия.