In Telega (cборник статей) - [2]

Поселковая феня сановников, уголовные интонации генералов и малороссийский говорок политиков свое тоже совершают, и вот уже радиокомментаторы говорят "прЭсса", и вот уже они скоро скажут "прЭсс-конфЭрЭнция", и вот уже у Великого Реформатора мы подцепили глагол "определиться", но без управляемого слова, и "определяемся" не в пространстве, не в намерениях, а потому что "обменялись", ибо "это чревато".

И нет бы просто и точно одомашнить "All That Jazz" как "Вся эта музыка", и нет бы вместо непостижимого "Один пролетел над гнездом кукушки" (что по-английски строка детской считалки) вспомнить "Шла кукушка мимо сети", и нет бы "хот-дог" ("горячая собака") окрестить "пирожком с котятами" (но это уже, кажется, чересчур, зато насчет "собачьей радости" подумать стоит)...

Советская безъязыкость и нынешняя привокзализация речи особенно зримы в сравнении. Скажем, с речью польской. Не столь гнобимые директивным бытованием поляки новые предметы и понятия нарекали безупречно. Мы выродили "корабль на подводных крыльях", а они прозвали данное плавсредство "wodolot", мы измыслили "шариковая авторучка", а они - "длугопис" (долгописец, долгописка. Вспомним "самописка", то есть свободное от чернильницы стило)...

"Эти ужасные слова ребенок приносит с улицы!" - сетовали в старорежимное время. Наши же с вами детки набирались речевого бескультурья не столько из непечатного, сколько из напечатанного, ибо это мы с вами, коллеги, украшали газетные бредни "белым", "голубым" и прочим золотом, а теперь оперируем "эксклюзивами", совпартшколовскими "компроматами" и "дезами" или просто тюрьмизмами: "беспредел", "вещдоки", "разборка", "зачистка", каковые повторяем за сиволапым нашим начальством. Это мы жеманно возвещаем в эфире: "А сейчас новости от Кати Фалк", хотя шикарное "от" русская речь использует или в конструкциях типа расстегайчики от Тестова, или в сочетаниях Евангелие от... . Коль же скоро "новости от Кати Фалк" к Святому Благовествованию отнести не получается, остаются смердяковские расстегайчики...

И это в языке, где на всё есть всё. И умелые люди про это знали. И сотворяли тексты любые. Даже библейские. И оттого, наверно, только в русском, вслед древнееврейскому "Адонаи" и "адон", разведены понятия "Господь" и "господин". В английской же Библии короля Якова - "Lord/Lord", в Лютеровом шедевре - "Herr/Herr", в польском творении ксендза Вуйка "Pan/Pan". Библейские перелагатели, от Кирилла и Мефодия до профессора Хвольсона, знали, что делали, оттого у нас гениально различаются "плоть" и "мясо" (у немцев то и то - "Fleisch"), оттого "сосед" и "ближний" у нас вещи разные (у англичан на оба понятия только и есть что "neighbour").

Автор этих соображений не пурист. Он бывает рад и заемному слову, и говору, и фене, и оканью с аканьем. И даже гэканью. И кухонной ругне. Он просто полагает, что великий язык не должен быть опошляем безвкусицей. Язык - это дворцовый бал и большой королевский выход, куда шантрапе вход заказан...

...В том городе цирковое общежитие находилось в одном здании с цирком. На кухне циркачка в халатике, за который держалось сопливое дитя, варила манную кашу. Когда по радио объявили ее выход, она, скинув халатик, под которым оказалось нечто златотканное, прямо из кухни ушла ходить по проволоке, поручив манную кашу подруге, на сопредельной плите кипятившей белье конной группы калмыцких наездников, а дитяти сказав: "Сэшунечка, одевай-но скоренько бэлеточки и побеги до папочки!"

Тут автор, понятное дело, закручинился и отправился читать "Идиот" от Достоевского.

СПЛОШНОЙ ГИППОПОТАМ

Когда-то один женоненавистник подучил меня интересоваться у девушек с целью выяснения их окультуренности, что такое "гиппопотам". Я стал спрашивать и, слыша в ответ или "да ну тебя!", или "такое животное", сразу терял интерес к испытуемой.

На первой, кто ответила "бегемот", я женился.

Хотя девичье неведение уже было симптомом нашего с вами отпадения от природы, та пока еще высовывала белужьи морды из Волги, вбегала лосями в Сокольники, гремела соловьями во дворах возле Института курортологии, и жизнь даже обыкновенных людей была полна всяческим вдохновением. Некто безымянный выдумывал породы собак, кто-то неведомый сочинял пасьянсы (как такое вообще приходит в голову?!), кто-то пытливый удлинял число "пи".

Поневоле вдохновенное, ибо вынужденное опознавать и нарекать объекты природы и мироздания, человечество в кропотливом своем рвении действовало анонимно, и это в поезде, пересекавшем Кастилию, довел мне незабвенный мой товарищ, литературовед Самарий Великовский. Езда по ночной родине Дон Кихота была сплошным удовольствием - вагон не мотало, колеса катились плавно, в коридорном конце, развалясь в кресле, всю ночь сидел проводник с большим пистолетом и разительно отличался от российского коллеги, к коему в глухую пору не достучишься, ибо тот или спит сном проводника, или запирается с проводницами и квасит харцызский самогон. А поскольку я всю дорогу изумлялся тогдашней новинке - маленькому калькулятору, - спутник мой сказал вот что: "Наша привычка спесиво ставить свое имя где можно и где нельзя постыдна. Творцы этой гениальной вещицы - разве они кому известны?.."