Имя на камне - [88]
ФОТОГРАФИИ
Памятник героям повести «Подвиг разведчицы» в Гатчинском районе Ленинградской области.
Герои повести «За три часа до рассвета» Кузьма Гнедаш и Клара Давидюк, погибшие 19 июня 1944 года в Белоруссии.
Могила Клары и Кима (Кузьмы) в Слониме у Вечного огня.
Мемориал на месте приземления группы Гнедаша весной 1942 года в Выдринских болотах.
К матери Клары — Екатерине Уваровне Давидюк — пришли комсомольцы Московского комбината им. Щербакова. Стоит — бывший связной Кима Алексей Булавин (снимок 1972 года).
Отец и мать Клары — Екатерина Уваровна и Трофим Степанович Давидюк у могилы дочери и К. Гнедаша до перезахоронения (снимок 1950 года).
Родители К. Гнедаша — Анна Антоновна и Савва Иосифович.
Соратники Кима. Павел Тимошенко и Мария Хомяк.
Александра Тимошенко и заместитель Кима — Иван Турков (Курков).
К рассказу «Невская крепость». Дом в Ленинграде на Рашетовой улице и двор, где провели детство Толя Курочкин, его друзья — Миша, Ваня, Вова, Тотем, Женя и автор этой книги.
Дом в селе Салогубовка, где родился Кузьма Гнедаш.
Памятник Герою Советского Союза Кузьме Гнедашу в Салогубовке. Воздвигнут в 1975 г.
Читательская конференция в музее (г. Остёр Черниговской области) по книге «За три часа до рассвета». Слева направо: бывшие связные Кима Алексей Булавин, Мария Хомяк, автор книги, Виктор Алексеев, читатели (снимок 1971 года).
Ленинград в январе 1942 года.
Героиня повести «Подвиг разведчицы» Валя Олешко.
Памятник дивизионному комиссару И. В. Зуеву на 105-м километре железной дороги Ленинград — Москва.
Таким был незаметный бугорок у насыпи, когда школьники-следопыты деревни Коломовка Новгородской области (ныне деревня Зуево) обнаружили, что здесь покоится прах комиссара И. В. Зуева. Слева направо: Аня Орлова, Сима Иванова, Сережа Орлов и Наташа Орлова.
Фрагмент картины: Ким и Клара в окружении карателей. Последний бой.
Дивизионный комиссар И. В. Зуев, член Военного совета 2-й ударной Армии.
Дивизионный комиссар И. В. Зуев (справа) и лейтенант Я. С. Бобков (снимок 1941 года).
В Ленинградском партизанском краю. Слева — в профиль командир полка Иван Сергунин. Впоследствии комиссар 5-й бригады, Герой Советского Союза (снимок 1943 года).
Семья Наташи Орловой. Слева направо: Наташа, дочь Оксана и муж Владислав Ластухин. Двадцать лет спустя…
Семья ленинградцев Соколовых. Слева направо: Нина Федоровна, Андрей Михайлович, их дети — Ариан и Наташа — автор блокадного дневника. Снимок 1940 года.
Медсестра Валентина Федоровна Карякина в 1942 году.
Начальник 1-го хирургического отделения военного госпиталя Ленинградского фронта, военврач Аида Петровна Гусева. Снимок 1941 года (См. «Невская крепость»).
Старший советник юстиции Николай Иванович Васильев и Николай Васильевич Мистров (См. очерк «На 105-м километре»).
О ЛЕНИНГРАДЕ И ЛЕНИНГРАДЦАХ
ВЕЩИ — ПОДЛИННЫЕ
Еще на школьной скамье, познав древнюю истину: «Все течет, все изменяется», мы на каждом шагу находим подтверждение ей в бурном движении жизни. Меняемся мы, взрослея. Меняется облик города, облик земли. Меняются наши представления о времени и пространстве.
И все-таки многое остается неизменным, непреходящим для эпохи, для века или для одной человеческой жизни. Что? Золотые паруса кораблика, как бы несущегося по хмурому ленинградскому небу на Адмиралтейской игле. Или Вечный огонь на Пискаревском кладбище, где под тяжелыми гранитными плитами лежат мужчины и женщины, дети, старики — ленинградцы. Их тысячи. Тут уж ничего не изменится. Разве что с течением лет история явит нам новые грани их великого подвига. И в память их встанут новые монументы. Прогремят новые имена, как облетело мир имя восьмилетней блокадницы Тани. Своей тоненькой рукой она записала на листке записной книжки в мае 1942 года:
«Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня».
И она умерла. И жизнь, и смерть ее принадлежат уже вечности. Листки этой записной книжки лежат под стеклом в блокадном зале Музея истории Ленинграда. Смотришь на эти детские строки, и вместе с болью в душе нарастает протест. Не надо! Нельзя, чтобы дитя страдало! Мысль о том, что беззащитная девочка осталась в пустой квартире наедине с голодной смертью, глубоко волнует, заставляет горестно сжиматься сердце. И такое чувство не оставляет тебя на протяжении всего того времени, пока ты находишься в этом старинном здании — Музее истории Ленинграда.
Несколько небольших залов, посвященных блокаде, не могут, конечно, вместить все памятники тех лет. Но и того, что есть здесь, достаточно, чтобы просто и достоверно представить себе тяжелую жизнь города. Увидишь, например, фотографии первых жертв артобстрела или лежащий под стеклом кусок хлеба — 125 граммов, дневная норма, — и уже к горлу подкатывает комок…
Все здесь, в музее, священно для памяти нашего народа.
Вот панорама Невского. Зима 1941/42 г. Издали будто обычный Невский. Но подойдите ближе. Нет, это другой Невский. Он весь в снегу. Оборваны провода. Застыли троллейбусы и трамваи. На углу Невского и Садовой — колонка. Истощенные люди берут воду. Гостиного двора нет. Вместо него груды камней в черных проемах.
Идешь по коридору и видишь справа панораму небольшой комнаты, совсем не похожую на музейный экспонат. На стене панорамы надпись «Комната ленинградца. Зима 1941/42 г. Вещи подлинные».
