Имя мое легион - [5]

Борис продолжал читать про дьявола и страсть: «Все, что было сказано здесь о страсти, достаточно, чтобы показать чрезвычайные возможности, которые страсть открывает для дела дьявола. Крайняя неустойчивость положений и суждений, которые мгновенно меняют свою полярность, в сочетании с крайней напряженностью иногда одновременных ощущений бесконечного бытия и небытия создает в каждом охваченном такой страстью существе иллюзию мистического полета, уносящего его по ту сторону добра и зла».

Инструктор агитпропа листал дальше: «Истинные муки страсти, в сущности, невыразимы и могут быть выражены только мистическими парадоксами: гложущая радость, замораживающий огонь, любимые пытки, жестокое обожание – все и ничто».

Затем следовали взаимоотношения между дьяволом и женщиной. По этому поводу святой Куприян говорит, что женщина – это инструмент, которым дьявол пользуется, чтобы овладеть нашими душами. А более энергичный богослов Тертуллиан прямо классифицирует женщину как врата ада.

Последний круг этого ада описывался так: «Преисподняя, рожденная из недоумения и мрачных мук гордости, ад страсти, которая не имеет иной цели, кроме несчастья, которое она породит благодаря своей логике безумия и софизма, что ничто рождает лишь ничто».

Крик наболевшей души, в котором слышалось предостережение. И вместе с тем красный карандаш Максима подчеркивал эти мрачные и загадочные строки так внимательно, словно соглашаясь со всем этим.

Борису невольно вспомнилась жена Максима, красавица Ольга, которую он когда-то привел в их родительский дом. Полуангел и полумарсианка, которая вечно мерзла и, грея свою рыбью кровь, вечно куталась в свою белую шаль, которая танцевала, как деревянная, и целовалась, не разжимая губы. Ведь это она, бледный ангел, завела Максима по ту сторону ума и безумия, по ту сторону добра и зла. И по сей день Максим молчит, что скрывалось за ее трагической смертью. Но с тех пор красный папа относится к женщинам точно так же, как святой Куприян.

Правда, с того времени утекло уже много воды в Москве-реке. Теперь красный папа сидел в кресле худой и высохший, как мощи. И выглядит так, словно он не стареет. Соломенные волосы не поседели, а как-то выцвели и порыжели. Под белесыми ресницами зеленоватые, как у ящерицы, и усталые глаза. На плечах тяжелые золотые погоны маршала госбезопасности СССР. А на груди зеленого кителя вместо всех самых высших орденов СССР болтается только одна простенькая медаль «За спасение утопающих».

Борис бросил справочник по сатановедению на стол. Путаные формулы Дени де Ружмона немножко раздражали инструктора агитпропа, который привык считать все, относящееся к религии, пустой абстракцией. Опять, как когда-то в детстве, он почувствовал себя Фомой Неверным.

– Эх, какие заманчивые страсти у товарища дьявола, – скептически заметил Фома Неверный. – Прямо попробовать хочется.

– Не советую, – сухо сказал красный папа. – Хотя, если ты хочешь писать книгу о гомо совьетикус, то тебе нужно знать эти вещи. Без этого ты эту книгу не напишешь.

Маршал внимательно наблюдал за младшим братом, словно пытаясь оценить, насколько простой смертный может проникнуть в смысл того, что написано так ясно, черным по белому, но что так трудно понять не посвященному в эту тайнопись.

– Но что же это такое? – спросил младший.

– Ничто, – ответил старший.

Фома Неверный посмотрел на брата. Но взгляд красного папы был пуст, словно он видит перед собой это большое Ничто, которое рождает маленькое ничто, которое ничтожит и которое обитает где-то по ту сторону добра и зла.

В связи с похолоданием холодной войны американцы расширяли свою антисоветскую или, вернее, антирусскую пропаганду – «Голос Америки», радио «Свободная Европа» и радио «Освобождение». Тогда в Москве тоже решили усилить заграничную пропаганду и, как полагается, поручили это дело агитпропу.

Поскольку вопрос касался психологической войны, то решили, что под это дело нужно подвести солидную научную базу. Поэтому разработку этого проекта дали Научно-исследовательскому институту – НИИ13, который также называли Институтом высшей социологии. Хотя задание казалось чрезвычайно простым, но с самого начала этот проект почему-то строго засекретили, а за спиной НИИ13 почему-то маячил КГБ.

На верхах агитпропа поговаривали, что ключом ко всей этой секретности является какой-то таинственный «комплекс Ленина», который делает из людей настоящих революционеров. Да еще по секрету передавали, что на всех документах, относящихся к этому спецпроекту, стоит загадочный штемпель «Чертополох».

Одновременно злые языки утверждали, что с исторической точки зрения спецпроект «Чертополох» представляет собой мусорную кучу, где перемешали всякий человеческий мусор. Потому, чтобы разобраться в этом деле, посмотрим сначала на генеалогию обычной мусорной кучи.

В старых московских подворьях помимо дома на улицу обычно имеется еще и флигелек. Между уличным домом и флигельком растет несколько деревьев, а под ними – всякая травка. В конце дворика гостеприимно хлопает открытыми дверями некое дощатое сооружение – памятник древнего зодчества, о котором очень неприятно вспоминать в зимнее время. Зимой там свищет такой ветер, что сразу становится понятным, откуда произошло народное выражение: ходить до ветру.