Имя для нерожденной. Потусторонняя гостья - [17]

– Но ваша рана…

– Рука уже не болит! – Профессор демонстративно-резко тряхнул перебинтованным предплечьем. – Не беспокойтесь за меня, я в полном порядке!

– Ну, смотрите… – поправила висящее за спиной ружье Наташа.

Она снова была в своем нелепом плаще-балахоне и сапогах. Похожий плащ, только некогда черный, а теперь блекло-серый, в прорехах и заплатах, достался Олегу. Он пытался было протестовать, но напоминание о клещах возымело свое действие. Вдобавок, Наташа извлекла из антресолей старую отцовскую кепку, которую тоже заставила надеть.

Для Валерия Анатольевича Наташа нашла мятый, но вполне приличный пиджак и широкополую, слегка траченную молью, фетровую шляпу коричневого цвета.

Со стороны троица напоминала теперь обычных охотников, или рыболовов, или просто грибников – короче говоря, любителей активного отдыха на природе, выбравшихся из городской суеты на денек в деревенскую глушь. Вот только ни корзин, ни удочек при них не имелось, да и ружье было только одно на троих. А в глазах у «отдыхающих» напрочь отсутствовала благодушная расслабленность и радостное предвкушение грядущих впечатлений. Там хмуро таились тревога, озабоченность и… страх. Последний каждый из них пытался спрятать как можно глубже, но получалось это, пожалуй, только лишь у Наташи. Да и то, наверное, потому, что ей одной не довелось пока встретиться со своей потусторонней «тезкой».

Первую пару километров они прошли в полном молчании. Каждый думал о своем.

Валерий Анатольевич переживал в первую очередь за жену. Она так мечтала сделать это открытие! Так верила в свою правоту, так безудержно стремилась к цели, несмотря на ее кажущуюся бредовую дикость… Впрочем, для Люсеньки она вовсе не казалась ни бредовой, ни дикой. Она точно знала, куда идет. И ведь дошла. Почти… Всего ведь шаг, даже полшага оставалось сделать!.. А ведь даже он в успех Люсиных опытов не верил. Хотя и помогал во всем, поддерживал, чем мог. Даже… через собственные принципы пришлось переступить. Да что там принципы – через себя самого шагнул, не споткнувшись!.. И вот… Неужели все напрасно? Нет! Нельзя этого допустить. Эксперимент во что бы то ни стало нужно довести до конца! Спасибо, что им встретились эти замечательные ребята. Они помогут. У них все должно получиться! Вон у них какие лица – открытые, красивые, добрые. Кстати, они так подходят друг другу… Может быть, этот случай изменит и их судьбы к лучшему?.. Ведь свет, тот самый восторженный Свет, что удалось увидеть ему по ту сторону, он обязательно должен освещать людские души и здесь! Пусть не все. Пусть лишь те, что заслужили этого… Или нет, даже не так… Не заслужили. Нельзя творить добро ради награды. Просто… Нет, это даже невозможно сформулировать!.. Просто нечестно, несправедливо, когда есть, существует этот волшебный Свет, и когда есть в этом мире такие вот ребята, как Олег и Наташа, которым он так сейчас нужен. Может быть, имя тому восторженному Свету – любовь?.. Тогда все хорошо. Тогда они обязательно к нему выйдут! Иначе и быть не может. Только бы все кончилось хорошо!.. Только бы им удалось найти и поймать эту… нежить!..

Олег старался думать о предстоящем деле. Удивительно, но он почему-то не сильно удивился тому, что рассказал Валерий Анатольевич. Сначала, конечно, он испытал некий всплеск противоречивых чувств, где присутствовало и то же удивление, и ужас вперемешку с восторгом, и недоверие, и даже инстинктивное неприятие услышанного… Но «круги» от этого всплеска быстро разошлись, и Олег понял, что в глубине сознания (или души, или чего еще там?) был уже вполне готов к чему-то подобному. В той Наташе все казалось не от мира сего. Что лишь нашло свое подтверждение. И все-таки, думая о той Наташе (которая, как выяснилось, была и не Наташей вовсе), Олег постоянно срывался мыслями к этой. Он шел с ней рядом, искоса поглядывая на девичий профиль, на выглядывавшую из-под платка каштановую челку и все больше и больше удивлялся себе… Куда делась его осторожность, его боязнь сближения с женщиной? Ведь его невероятно тянуло к этой девушке! Тянуло так, что ему со сладким ужасом стало вдруг ясно: он снова любит!.. И он даже был сейчас уверен, что вот именно это, именно сейчас – настоящее. А то, что было тогда, с Оксаной… Да что там было с Оксаной?.. Тогда ему просто что-то показалось!.. Так он думал сейчас, и он при этом ничуть не лукавил. Он совершенно искренне так считал. И кто сможет сказать, что Олег заблуждался при этом? Ведь любовь, лишь когда она есть – настоящая. А когда она умерла – ее просто не стало… Тем более, если ее хладнокровно убили, расстреляли в упор. Это ведь как и сама жизнь – она есть, когда мы живы: дышим, творим, любим, смеемся, мечтаем… А когда мы умрем, сможем ли мы вспомнить, что жили, что была она вообще когда-либо, наша жизнь?.. Кто знает… Дано ли кому-нибудь это узнать?..

А Наташа думала обо всем сразу: о невероятной истории, в которую она оказалась впутанной; о странной супружеской паре, попавшей в ее дом; о гостье с того света, разгуливающей по окрестностям (в чье потустороннее происхождение она так и не поверила до конца); и, конечно же, о симпатичном, немножко нескладном, не очень доверчивом, глубоко что-то прячущем в себе, но все-таки очень милом парне… Об этом парне, об Олеге, ей, говоря откровенно, думать было приятней всего. Но, привыкшая с полной ответственностью относиться к взятым на себя обязанностям, Наташа все же заставила себя думать прежде всего о деле.