Имя Бога - [31]

– И что же он?

– Кто?

– Да знакомый твой, нану!

– Ааа… да ничего – не ходит туда вечером, и все.

– А арбузы как же? – не удержался я.

– А арбузов в этом году столько, что всем хватит. Сколько тому волку надо? Пускай жрет, все равно пропадут, никто уже их не покупает – надоело. Наелись!

– Ладно, – сдался Кристи, – давай тогда, нану, за урожай. Хороший этот год! А ты, Марик, иди ложись, а то опять зеленый стал.

38. Традиционный суп с лапшой, курицей и кислым квасом

Антисеймическое

Получается, волк жил в том же подземелье, где я оказался? Я слышал его голос совсем рядом, как будто бы за окном…как же так? Ну а что если в истории про волшебное слово, отмыкающее каменные двери, есть смысл: допустим, ход к реке перегорожен? Неважно, чем, заколдованными валунами, обвалами или гигантскими дверями, которые отрываются, скажем, при помощи рычага – тот, кто смог проложить десятки, а то и сотни километров этих подземелий, не остановился бы перед тем, чтобы сделать такие двери. В них наверняка был смысл: если враги даже узнают, как пробраться к золоту, всегда можно отрезать им выход к реке, на поверхность. Или устроить ловушку: заманить под землю, и закрыть проходы так, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти из подземной тюрьмы.

В общем, в сказке про двери определенно есть зерно. И что же оно нам дает? А вот что: если между нишами как раз находилась такая дверь, все легко объясняется – и сквозняк, и запредельная музыка, и то, что волк выл совсем рядом с моей тюрьмой.

– И что ты про это все думаешь, брат? – спросил вошедший Крис.

Я рассказал.

– Слушай, ну тогда у нас единственный выход…

Вот, опять. Если станет нечем зарабатывать на хлеб, мы сможем выступать с цирковой программой «Чудеса телепатии».

– … надо выследить этого волка и найти, где его нора.

– Еще заражусь от тебя бессонницей, тьфу-тьфу-тьфу, – Крис суеверно поплевал через плечо. В полной темноте мы пробирались на кухню, чтобы набрать воды. – Каждый день вставать в четыре – да мне уже медаль положена!

– Будет тебе медаль, – прошептал я, – посмертно, если дверь не откроешь. Воткнешься же в нее сейчас!

Крис чертыхнулся, потянул ручку на себя – и оказалось, что кухня залита неярким ровным светом: тетя Дуся уже поднялась, чайник горячий, а стол уставлен разнокалиберными тарелками.

– Эхехей, нануца, как ты вовремя, – обрадовался Кристи – он любит, чтоб за ним поухаживали, – а мы за водичкой пришли!

– Кофе тоже попейте, – спокойно сказала тетя Дуся, наполняя пластиковые бутылки, – и поешьте хоть чуть-чуть.

Кристи с удовольствием стал уплетать бутерброды, прихлебывая из красной чашки в белый горошек. Я с завистью наблюдал за товарищем – кусок не лез в горло.

Тетя Дуся выставила бутылки на край стола и стала резать хлеб. Хочет нам и с собой бутербродов дать, что ли, подумал я, а тетя Дуся, не меняя тона, посоветовала:

– Поезжайте на машине прямо вдоль речки, чтобы не бродить по кругу. Сейчас сухо, и берег твердый: даже там, где всегда болото – можно проехать. Так что не забуксуете. И в том месте, где речка к холму походит – там сразу и ищите. Волчица эта там живет.

Кристи подавился.

Я осторожно вернул на место нижнюю челюсть.

А крестная продолжала:

– Только осторожно – люди говорят, что этот холм, в котором ее нора, проклятый. Давным-давно под ним была тайная дорога, по которой можно было в Карпаты попасть, и даже в Трансильванию. А потом, после того землетрясения, когда ничего не осталось почти во всей Молдове – бабушка моя рассказывала, что ее бабушка видела, как даже господарские дома рассыпались в пыль – земля провалилась, и дорогу эту перекрыла. А в холме остался ход. Куда он идет – неизвестно, но люди слышали крики оттуда, и не раз.

Прямо за окном проорал петух, но мы с Крисом сидели не шевелясь. Я, кажется, и не дышал.

– Тогда же, в землетрясение, река повернула за холм, и подрыла его. Холм стал как утюг, а потом вообще треснул. Говорят, через ту трещину во вторую войну то ли немцы, то ли партизаны проходили прямо к дворцу Манук-бея – то ли воровали, то ли шпионили, не знаю.

Кристи обхватил крестную обеими руками, звонко чмокнул в щеку, схватил воду и выскочил на улицу. Я поковылял следом.

– А потом было еще землетрясение, – сказала крестная мне в спину, – и еще несколько. Потому и говорю, чтоб осторожнее.

Мы легко нашли холм, и довольно скоро – нору. Точнее, огромный провал в почти отвесной стене холма. Обнаружить провал, не зная о нем, было абсолютно невозможно – снаружи его скрывали огромные корни с вплетенными в них камнями; все это было присыпано землей, листвой, заросло несколькими поколениями травы и даже мелкого кустарника. Я даже не представлял, что такое бывает.

– Если подпалить, – с энтузиазмом сказал Кристи, – вспыхнет, как спичка.

Наверняка вспыхнет: дождей, насколько я понял, не было почти три месяца.

– Слушай, – продолжал он со своей обычной последовательностью, – а может, ту трещину можно найти так же, как мы ходы в парке искали?

– Теоретически – да, – ответил я. Только как ты будешь передвигаться по склону, ты ж не человек-паук?

– Ну можно его так – поутюжить. Можно, конечно, и отсюда попробовать войти, но я так понял, что мы эту каменную дверь навряд ли сдвинем. А рассчитывать нам не на кого… вот козлы, а? ну почему они нам не верят!