Имперские войны: Имперские танцы. Имперские войны. Имперский гамбит - [15]

– Мы в заднице, – сказал Дэрринджер. Он попал в «синюю» группу, и на его долю достался «деструктор». – В очень глубокой и вонючей заднице. Завтра нас всех убьют.

Они вчетвером сидели за столиком в углу. Не хватало их постоянного спутника – Малышева, но тому крупно повезло. Он в завтрашнем вылете участия не принимал.

А сейчас он был просто занят на дежурстве.

– Я его убью, – сказал Карсон. – Финли, я имею в виду. Я убью его, если только вернусь с завтрашнего задания. Богом клянусь, я прикончу этого засранца. «Мы полагаем, что большая часть вооружения с крейсера снята». Вы знаете, что это значит, когда разведка говорит «мы полагаем»? Это значит «мы ни хрена не знаем по интересующему вас вопросу, ребята».

– А когда разведка говорит «по сведениям из достоверных источников», это означает «нам чертовски хотелось бы надеяться, что это так», – подхватил Юлий. – Эти «дуршлаги» у повстанцев уже, небось, по всему защитному периметру натыканы.

В баре шло шумное обсуждение на предмет, кому не повезло больше. Каждая группа склонялась к мнению, что больше всего не повезло именно ей.

«Синие» говорили, что линейный крейсер класса «деструктор», пусть даже списанный двадцать с лишним лет назад, это не хухры-мухры и бросаться на этакую машину с единственным звеном истребителей – самый примитивный способ свести с этой жизнью всяческие счеты. В атмосферном бою «деструктор» способен уничтожить средних размеров город, на каждом его борту находятся четыре лазерные батареи и два торпедных отсека. Правда, торпеды он сможет задействовать, только выйдя в открытый космос, ибо они предназначены для использования в вакууме, но на пятнадцать истребителей и лазеров за глаза хватит.

«Красные» утверждали, что столь важный стратегический объект, каким является космодром, сепаратисты будут хранить, как зеницу ока, что там и в прошлый раз было полно зениток, а теперь там, небось, и плюнуть-то некуда будет, что там наверняка уже куча этих чертовых «гладиолусов» и что даже если повстанцы решат разменять свои устаревшие истребители на имперские в пропорции пять к одному, то, со скидкой на наземную поддержку, на базу не вернется никто.

Это все фигня, говорили представители «зеленой» группы. Какой-то жалкий космодром и никчемный линейный крейсер, списанный в допотопные времена. В последнее время у сепаратистов плохо с противовоздушной обороной, и за такие комплексы, как «гладиолусы», они будут держаться руками, ногами, зубами и всем остальным, что у них только есть. По сути, эти комплексы – единственный шанс сепаратистов, чтобы как-то сдержать наше превосходство в воздухе, и вряд ли они этот шанс сдадут за здорово живешь.

С этим Юлий был, пожалуй, согласен. Зениткам повстанцев не хватало эффективности, а их устаревшие ракеты класса «земля-воздух» хотя и не взрывались на старте, но числили за собой один весьма существенный недостаток: они прекрасно взрывались в воздухе, но попасть такой ракетой в истребитель было практически невозможно.

Имперские технологии ушли далеко вперед, и «игрек-крылы», на которых летал Юлий сотоварищи, развивали куда большую скорость, чем те ракеты, которые были призваны их сбивать. Любой пилот мог легко уйти от сего снаряда на скорости, даже не прибегая к форсажу.

Поэтому имперцев сбивали не так уж часто. По крайней мере, не так часто, как могли бы.

А пулемет, да еще с такой дикой скорострельностью, как у «дуршлага», может запросто изменить эту статистику в худшую для Империи сторону.

Юлий пил пиво и думал, что если он хочет застрелиться, то сегодня вечером у него есть последний шанс это сделать. Потому что завтра их всех, скорее всего, убьют.

Чем больше он думал об операции, тем больше она ему не нравилась. Сорок пять «игреков» могли легко решить любую из поставленных задач. Но только одну. Или крейсер, или склад, или космодром. Но распылять силы на поражение одновременно трех целей сразу…

Конечно, полковник Ройс решил провести красивую операцию, собираясь накрыть три вражеских объекта одним ударом. А сорок пять судов – это максимальное количество истребителей, которое можно задействовать в антитеррористической операции, не признавая ее чем-то большим и не давая общественности повода голосить о начале гражданской войны. Полковник Ройс хочет выслужиться и стать генералом. На пилотов ему, ясное дело, плевать: как-нибудь да выкрутятся, не зря же их в академии учили.

Юлий отметил, что из пятнадцати пилотов «красной» группы он был единственным капитаном и его наверняка назначат ее командиром, отчего впал в еще большую тоску. Юлий не хотел отвечать за жизни других людей. Он и свою-то собственную жизнь не мог контролировать.

Юлий не любил ответственности, хотя прекрасно понимал, что за других людей в армии не отвечают только рядовые. Однако он старался свести свою личную ответственность к минимуму. Он вел себя так, что его редко назначали командиром группы, старался пилотировать только одноместные корабли, а когда был ведущим, то рекомендовал ведомому не лезть в самое пекло, предпочитая влезать туда первым.

Похоже, что завтра ему придется отвечать не только за себя, но еще за четырнадцать человек, в том числе за Карсона и Клозе. Ой, как погано, подумал Юлий.