Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан - [213]
Его старший сын Нойандара сумел сохранить лишь "Знамя" – Дорбен Корийа, современное племя Ван. [1374]
В то же время федеративная связь ослабилась с теоретической покорностью сохраненной ветви верховного хана. Здесь опять прослеживается аналог с тем, как объединял авторитет прямых наследников Чингиз-хана. С середины XII в., Чингизханидские принцы брали уделы. При этом удел, который находился дальше других от Каракорума, имел образ независимого владения. Рубрук отмечает, что Кипчакский хан Бату фактически был равен Великому хану Монка. Двадцать лет спустя, Великий хан Хубилай не добивался также покорности от хана Имэля-Кайду. [1375]
То же самое было и с преемниками Дайана. В связи с тем, что халхинские принцы преследовали Ойратов вплоть до Кобдо и заняли огромные территории между Керуленом и горами Хингай, среди них были те, кто оказался наиболее удаленным от страны Чахаров. Они чувствовали себя практически независимыми. Именно это произошло с одним из последних внуков халхасского принца Жересан-дра, по имени Шулуй Убача хонтайджи, который к 1609 году обосновался в сердце древней страны Ойратов, в районе Киргиз-нор и Убса-нор, откуда он вытеснил Ойратов вплоть до Чёрного Иртыша и Тарбагатая (1620, 1623). Он взял титул Алтын (или Алтан)-хан и основал в этой стране ханство под своим именем, которое существовало вплоть до 1690 г. Другой халхасский принц, один из двоюродных братьев, Лайхор-хан, также победитель Ойратов, обосновался на востоке от Алтан-хана, западнее Улясутая; его сын Субати взял титул Дзасагту-хан, который также перешел на название ханства. Третий халхасский принц, Туменгкен, внук Жересандза, основал у истоков Орхона, на верхнем течение Онгкина и на Селенге, ханство Саин-нойан. Брат Туменгкена, Абатай, стал родоначальником ханства Ту-шету-хана, которое отделившись от Саин-нойана руслом Орхона, включала в себя бассейн реки Тула, современную территорию Урги (Улан-Батор). По причине фамильного старшинства, семейство Саин-найона было сначала вассалом Тушету-хана и лишь в 1724 г. оно стало независимым, и оказалось на равных. Наконец, один из последних внуков Жересандза, по имени (он также) Шулуй, находившийся в районе реки Керулен, взял титул Сетчен-хана и стал основателем пятого халхинского ханства. [1376]
Хотя все пять наследников были из рода Жересандза, пять халхинских ханов не всегда сохраняли между собой тесный союз.
Алтан-хан Лобдзан (1658-1691) напал в 1662 г. на своего соседа Дзасагту-хана, взял его в плен и приговорил к смерти. Перед опасностью этих нападений, Тушету-хан сформировал лигу из других монгольских принцев, лигу, которая обязала Алтын-хана отступить. Благодаря, как мы увидим далее, иностранной поддержке (ойратского племени Джунгар, Пекинского двора), Алтын-хан улучил момент для восстановления своих позиций, но в 1682 г. он был застигнут врасплох и взят в плен Дзасагту-ханом; с 1691 г. он исчезает и, вместе с ним, исчезает его ханство. Как мы увидим далее, это исчезновение самого западного из пяти халхинских ханств позволяет предположить реванш древних Ойратов или Калмыков, которые смогут возвратить территорию Алтын-хана, т.е. современную провинцию Кобдо. [1377]
Монгольская империя Дайанидов, эта реставрация, на бесконечных просторах, правда уменьшенная, чем империя Чингизханидов, погибла, как и последняя, в результате семейных раздоров. В течение века чахарские Великие ханы осуществляли над ордосскими ханами не более чем номинальное господство, и более значительная причина, над четырьмя, оставшимися в живых, халхинскими ханами. Восточные Монголы впали, таким образом, в статическое состояние, которое предшествовало Дайану.
Принятие восточными Монголами ламаизма
Одновременно, они начали значительно глубже воспринимать отпечаток тибетского ламаизма, реформированного Желтой Церковью. До этого, шаманисты, либо более или менее неопределенно колебавшиеся в доктринах старой тибетской Красной Церкви, Монголы, достаточно успешно избегали влияния буддизма, значительно более сильного в среде их предков в Китае в эпоху Юань, чем их уход из Китая обязательно вовлекал для них не которое интеллектуальное обнищание. Но желтая ламаистская Церковь, основанная на Тибете Тсонг-ха-па в начале XV в., устремлялась в моральную атаку народов, в которой она видела возможных защитников.
Ордосцы являются примером, воспламенившись в 1566 г. ламаизмом. [1378]
Один из их лидеров, джинон Хутуктай Сетчен хонтайджи [1379] из знамени Ушин, в том году вернул в Тибет многих лам, которые приступили к этому обращению в другую веру. В свою очередь Хутуктай Сетчен обратил в ламаизм влиятельного лидера Тумедов, своего старшего дядю Алтан-хана, причем, как мы уже видели, в период расцвета его мощи (1576). [1380]
Ордосцы и Тумеды решили торжественно восстановить под видом Жёлтой Церкви, тибетский буддизм среди Монголов. Безусловно, и мы это увидим, прецедент их предка Хубилая и ламы Пхагс-па вдохновил их в проведении этой политики. Алтан-хан и Хутуктай Сетчен пригласили Великого Ламу Бсод-намс-ргиа-мтсо, руководителя Жёлтой Церкви, приехать из Тибета. Они его встретили с пышной помпой на берегу Куку-нора, и созвали вместе с ним собрание, где Монгольская Церковь была официально учреждена (1577). Алтан-хан вспомнил перевоплощение Хубилая, в то время как Бсод-намс-ргиа-мгсо сделал то же самое о Пхагс-па. Алтан пожаловал Бсод-намсу титул далай-ламы или Тале-лама, который с тех пор носят приемники понтифика. А Желтая Церковь посвятила свой духовный авторитет реставрации Чингизханидов, осуществляемой Дайаном и Алтаном, тогда как монгольские восстановленные силы будут направляться на службу Желтой Церкви.
