Империя смерти - [10]

– Проходите.

В вагоне было тепло, пахло свежим бельем и горячим кофе. Олег повесил куртку на вешалку, убрал сумку под свою нижнюю полку и уселся напротив Аристарха Сергеевича.

– Похоже, будем только вдвоем, – сказал тот, когда поезд тронулся и вокзал начал медленно уползать назад, в сырую тьму.

– Наверно, – безучастно сказал Олег.

Ему, откровенно говоря, в этот момент было все равно, сколько вокруг народу. Он согласился бы не то что на плацкартный, а и на общий вагон.

– Нет, так не годится! – отставной капитан нахмурился. – Мне нужен адекватный, бодрый спутник, на которого в случае чего можно положиться, а не придавленный депрессией обломок человека. Нужно как-то тебя отвлечь. Например, ты знаешь, откуда взялось выражение «дать на лапу», то есть всучить взятку?

– Нет, не знаю.

– Тогда слушай! – провозгласил Аристарх Сергеевич.

И Олег узнал, что в середине девятнадцатого века в Нижнем Новгороде дважды был полицмейстером выходец из польских дворян Павел Лаппа-Старженецкий, любитель тушить пожары и бить морды, покровитель театра и невероятный взяточник. Он так запомнился нижегородцам, что угодил в пословицу.

Аристарх Сергеевич говорил настолько горячо, с таким увлечением, что Олег вопреки желанию заслушался. Мерзкое настроение, одолевшее его после разговора с Леной, начало потихоньку рассеиваться.

Пришла проводница, забрала билеты и оставила два пакета с бельем.

– Гляжу, ты повеселел. Теперь можно и спать, – проговорил отставной капитан с ехидной улыбкой.

Пока застилали постели, миновали Дзержинск, и вскоре после этого Олег почувствовал болезненный укол в сердце. На мгновение стало холодно, руки и ноги заледенели. Потом это прошло, но осталось неприятное чувство – словно в теле образовалась пустота.

– А, это у тебя в первый раз, – Аристарх Сергеевич, судя по довольной физиономии, понял, что происходит с его спутником. – Ничего страшного, никто еще от этого не умирал.

– А что случилось?

– Мы удаляемся от Нижнего, и ты теряешь контакт с нашими источниками.

Любой активно действующий маг должен быть «настроен» как минимум на один колодец, чтобы иметь возможность в любой момент компенсировать затраты энергии. Олег был привязан ко всем четырем источникам, принадлежащим «Золотой розе», и обычно использовал тот из них, что находился ближе.

Он закрыл глаза и попытался вызвать из памяти картинку-ключ, позволяющую взять силу из колодца на Звездинке. Это получилось, под опущенными веками возникли пять сплетенных причудливым образом разноцветных колец. Но появлявшегося при «подзарядке» ощущения бегущей по телу волны тепла не возникло.

Олег один за другим попробовал остальные источники, и вновь ничего не добился.

– Некомфортно, – сказал он, пытаясь описать собственные ощущения. – Сам не представлял, насколько к ним привык… Словно вдруг остался без машины… Да, жить вроде можно, но уже не помнишь как.

– Вздумаешь колдовать – будь осторожнее, – посоветовал Аристарх Сергеевич. – А то откачивай еще тебя.

Маг, потративший слишком много сил и не имеющий возможности оперативно их пополнить, мог лишиться сознания, а в случае крайне сильного энергетического истощения – даже жизни.

– Постараюсь, – сказал Олег.

Он сходил в туалет. Вернувшись в купе, закрыл дверь и улегся на мягкую узкую полку. Некоторое время пролежал, глядя на пробегающие по потолку тени, порожденные фонарями на придорожных столбах, затем опустил веки и заснул.

Но сон не принес успокоения.

Олег стоял, по щиколотки погрузившись в серый мелкий песок, а над головой было такое же серое, истекающее жарой небо. На спине висел рюкзак, торс отягощал «лифчик», а на шее болтался «калаш».

Во все стороны, насколько хватало глаз, тянулись бесцветные мертвые холмы. На горизонте темнели горы, а впереди, в дюжине шагов, виднелся наполовину зарывшийся в песок остов вертолета: обугленная, с остатками пятнистой краски обшивка, переломанные лопасти, похожие на стрекозиные крылья, редуктор, провалившийся внутрь пустой, напоминавшей гроб кабины.

Олег знал, что там, в сбитой машине, не может быть никого, что пусты сиденья пилотов и кресло кормового пулеметчика. И все же ему чудился шорох, словно кто-то шевелился, пытался встать, хватаясь окровавленными пальцами, отталкиваясь от пола перерубленными ногами…

Олег попробовал оглядеться, понять, где он и как сюда попал, и тут картинка поплыла. Серое небо сморщилось, будто тряпка, уехали в сторону холмы, и на их месте обнаружился потолок купе. Шорох исчез, его сменил перестук вагонных колес и похрапывание Аристарха Сергеевича.

Олег лежал, весь в холодном поту, и сердце его билось куда чаще, чем обычно.

Афган, в котором провел два года, был в прошлом, но так и не отпустил рядового Турнова. От него остался не только шрам на правом боку, но и кошмары, являвшиеся с удивительной регулярностью.

Они мучили Олега не реже чем раз в два месяца, а иногда и чаще.

– Вот зараза, – прошептал он, понимая, что очень сильно хочет курить.

Трезвым Олег не испытывал тяги к сигаретам и дымил только выпивши. Поэтому с собой их не носил, а покупал в случае необходимости. Где добыть их сейчас, он просто не знал.