Империя - [131]

— Что?! Что ты мелешь, офицер?! — вставая из-за стола и отшвыривая в сторону кусок жареной курицы, прокричал возмущенный Клементий.

— Я говорю так, как есть, командир. Солдаты плохо обучены. У них не было должной подготовки в связи со спешными сборами в поход. Да еще эта мерзкая погода… Люди утомлены тяжелым переходом и подавлены, дайте им время на отдых, и вскоре они придут в норму.

Багровея от злости, Клементий вышел из-за стола и медленно приблизился к примипилу легиона. Он пытался держать себя в руках, грозно сдвигая брови и с трудом глотая слюну, но, когда офицер посмел заговорить про центурию Луция, которую отправили на верную смерть без веских на то причин, и про опасения остальных солдат о том, что с ними могут поступить так же, не выдержал и сорвался:

— Заткнись! Не смей указывать мне, что делать!

— Я и не смею, командир, — пытаясь стоять прямо, отвечал примипил.

— Кассий!

— Да, Клементий, — отпивая из чаши и вытирая губы рукой, отозвался тот.

— Возьми-ка мою преторианскую гвардию и дай понять солдатам легиона, что я не потерплю паники! Этого мерзавца снять с должности! Посмотри, кем его можно заменить, а самого прогони через строй, чтобы все поняли, что так будет с каждым, кто посмеет зайти ко мне с подобными вестями! Нужно пресекать такие разговоры на корню! Солдат не должен прижимать хвост, словно шелудивый пес! Я пришел сюда не для того, чтобы мой легион сравнивали с легионом Вара! Преподай им урок и убедись, что они усвоили его раз и навсегда!

— Как скажешь, дружище! — Кассий поднялся из-за стола, подошел к примипилу и вытолкал его на улицу.

* * *

Центурия Луция медленно шла, ступая в туман, словно в густые облака: на секунду под каждой обутой в грубую солдатскую обувь ногой возникал клочок черной грязи, которая сразу же затягивалась белой пеленой. Шаг за шагом взглядам бойцов открывалось что-то таинственное и неизвестное. Что-то тревожное и загадочное, словно вышедшее из детских страшных сказок, заволакивало их души. Луций, всматриваясь в непроглядную завесу, крепко сжимал рукоять своего меча, ожидая нападения в любую секунду. Все шли тихо, а сами прислушивались к любому шороху и невольно останавливались, если у кого-то под ногой с хрустом ломалась ветка. В одно мгновение Луций даже чуть не подал команду к атаке, когда прямо перед ними неспешной галерой проплыл огромный лось, важно минуя людей и явно пренебрегая их присутствием. А может быть, зверь попросту не заметил их, настолько скрывало обзор внезапно опустившееся на землю холодное облако.

— Не видно ни черта, — злобно произнес Понтий.

— Тихо ты… Хочешь, чтобы нас всех тут порешили? Вдруг они рядом, — прижимаясь к Луцию и вглядываясь в туман, ответил Ромул.

— Да какая разница, тут нас прикончат или там. Всем же понятно, что мучиться нам недолго осталось, — произнес в пустоту Мартин и хрустнул веткой под ногой так громко, что все остановились, как по команде, и замерли, почти не дыша.

— Мартин, твою мать! — прошипел Луций.

— Да я-то тут причем? — пожал плечами Мартин.

Затем он опустился на корточки и пропал в пелене.

— Мартин, хватит ерундой заниматься. Пошли, нам нужно двигаться вперед.

— Луций, тут палки повсюду какие-то странные и камни, — голос Мартина доносился, словно из преисподней.

— Какие еще палки и камни? Мартин, не говори глупости, поднимайся. Нам идти надо.

— Да вот какие, — ответил Мартин, возникая из тумана и вытаскивая на обозрение скелет человеческой ноги.

Однако, как только он увидел, что поднял, сразу отбросил страшную находку в сторону и отпрянул назад.

— О, боги, что это за дрянь была?! — испуганно спросил Ромул и шагнул в сторону, а под его ногами также раздался хруст.

— Мартин, это что, нога?

— Нет же! Цветочек! Нога, конечно.

— Куда мы вообще попали? — занервничал Понтий, озираясь по сторонам и, в свою очередь, наступая на что-то, что издавало звук ломающихся веток.

— Центурия! Занять оборону! — прокричал Луций.

Солдаты вмиг по команде встали в круг, приготовившись отразить любое нападение.

— А потише-то можно? — подошел к Луцию Ратибор.

— Можно, Ратибор, можно. Только вот мне как-то не по себе. Ты уж прости, но нервничаю я немного! — ответил Луций, которого начинало злить непоколебимое спокойствие русича.

— Думаешь, мне не страшно? И все же прошу: тише. Чуешь, подул ветер? Скоро туман рассеется. И мне не очень-то хочется увидеть за ним тысячу-другую германцев, жаждущих нашей крови.

Вскоре ветер усилился. Туман становился все менее густым и через несколько минут исчез без следа — Ратибор и тут оказался прав. Варвар, действительно, знал разные приметы и хорошо ориентировался в лесу в любых условиях, сохраняя при этом нечеловеческое хладнокровие. Наверное, после этого случая Луций и решил перенять у него его спокойствие, а может, после того, как они наконец-то увидели, что скрывал туман и по чему они шли все это время, думая, что шагают по ветвям деревьев. Все вокруг было усеяно останками солдат. Видно было, что они пролежали здесь не один год, а оставшиеся кое-где ржавые доспехи и оружие говорили о том, что все эти люди — римляне. Тут и там к деревьям были прибиты черепа, посажены на колья головы, привязаны к стволам или подвешены на ветвях скелеты. Сами того не ведая, Луций и его товарищи оказались на месте давней расправы. Именно сюда много лет назад германцы согнали всех пленных солдат из легионов Вара и несколько дней пировали, принося их в жертву своим богам. Они не пожалели никого. Вкус победы опьянил их, и Арминий уже не мог остановить вакханалию. Друиды германцев приказывали своим воинам отрубать у убитых бойцов ноги, чтобы их души не могли дойти до лодочника Харона, который переправляет почивших в мир мертвых. После расправы Арминий ужаснулся тому, что они сотворили. С тех пор это место обходили стороной все, кто знал о его существовании. Казалось, оно было пропитано тишиной и ощущением смерти. Луций еще не знал, что, выбрав невольно эту дорогу, спас центурию от неминуемой гибели, поскольку германцы не поставили отряды только здесь, так как и сами боялись гиблого места. Пройдя по этой долине смерти, Луций со своей центурией оказался именно там, где их меньше всего ждали. К тому же они получили необходимое время, чтобы спокойно укрепиться и разбить лагерь. Это страшное место сильно подействовало на них, очень сильно: они молча готовили оборонительные укрепления, обмениваясь лишь короткими фразами, и воочию наблюдали, что ждет их в случае поражения. Сдаваться после такого зрелища живым никто не хотел. Еще раз обдумав план Ромула, Луций приказал ставить укрепления без хитроумной ловушки, которую он так и не понял своим уставшим и обессиленным рассудком. Как Ромул ни пытался вразумить друга, Луций остался непреклонен.