Империя - [6]

Делегацию с почетом выпроводили. Когда двери закрылись, Шатрек погладил рукой лысую голову и засмеялся:

— У всех бритые головы. Возможно, поэтому они и решили, что я — ваш раб. Бьюсь об заклад, что их ожерелья — тоже знак рабства. — Он дотронулся до имперского ордена «Рыцарская звезда» на своей шее. — Наверное, подумали, что у меня такой же.

— Они просто не могут представить человека, который бы не был ни рабом, ни рабовладельцем, — сказал Эрскилл. — А это значит, что у них нет ни одного нерабовладельческого класса. Всеобщее рабство! Да, с этим придется что-то делать. Провозгласим отмену рабства, немедленно!

— Мы не можем предпринять что-либо подобное, конституция не позволит. Раздел второй, статья первая: «Каждая планета Империи сохраняет за собой право на самоуправление сообразно собственному выбору, без постороннего вмешательства».

— Но рабство… — возразил Эрскилл. — Раздел второй, статья шестая: «В Империи не будет ни рабского труда, ни рабства. Ни одно разумное существо, независимо от расы, не может быть собственностью другого».

— Правильно, — согласился Треваньон. — Если Совет Повелителей собирается остаться планетным правительством в составе Империи, они будут вынуждены отменить рабство, но сделать это придется им самим. Мы не можем решать за них.

— Знаете, князь Треваньон, что сделал бы я? — сказал Шатрек. — Убрал бы этот Совет Повелителей и ввел прекрасную жесткую диктатуру. На планете уже установлен военный режим, так давайте оставим все как есть лет на пять, пока не подготовим новое правительство.

Такое предложение, казалось, не понравилось графу Эрскиллу больше, чем сложившаяся ситуация.

Обедали поздно, в столовой коммодора Шатрека. Кроме Треваньона и Эрскилла присутствовали Лэнзи Дежбренд, поверенный в делах графа Эрскилла Шарль Эрнандей, Патрик Морвилл, Пьер Рэвни, а также офицер разведки Андрей Дуврин. Обычно князь осуждал серьезные разговоры во время обеда, но при данных обстоятельствах они были неизбежны. Никто не мог думать или разговаривать о чем-либо еще. Дискуссия, которую он планировал на послеобеденное время, началась до подачи первых блюд.

— Население планеты составляет около двадцати миллионов, — сообщил Лэнзи Дежбренд. — Господ немного — примерно десять тысяч. Остальные рабы.

— Невероятно! — воскликнул Эрскилл. — Десять тысяч поработили двадцать миллионов! Как те мирятся с этим? Почему не восстают?

— Ну, думаю по трем причинам, — предположил Дуврин. — Трехразовое полноценное питание…

— Никакой ответственности и необходимости принимать решения, — добавил Дежбренд. — Они были рабами семь с половиной веков. Здесь даже не знают, что такое свобода, а если бы узнали, то испугались бы.

— Командная цепочка, — произнес Шатрек. Ему показалось, что Эрскилл не понял, и он пояснил: — Множество чумазых рабов. Над каждой дюжиной стоит надзиратель с большим хлыстом и пистолетом с холостыми патронами. Над каждой парой надзирателей — охранник с автоматом. Над ними надсмотрщик, которому не нужно оружие, так как он может в любую минуту вызвать войска по мобильному телефону. Последних контролируют главные надсмотрщики. У вышестоящих условия жизни лучше, чем у нижестоящих, поэтому каждый боится потерять работу и оказаться пониженным в должности.

— Совершенно верно, коммодор, — подхватил Дежбренд. — Все общество — это иерархия рабов, где каждый заискивает перед вышестоящими и следит за нижестоящими, чтобы вовремя заметить подвох. У нас самих что-то похожее. Любое организованное общество в некотором смысле похоже на общество рабов. Здесь все обусловлено заведенным порядком. Так шло по инерции по крайней мере пять столетий, и, если бы не мы, могло продолжаться еще столько же, пока со временем не износилось бы и не остановилось само собой. Кстати, я слышал об этих ракетных станциях — наглядная иллюстрация к тому, что здесь происходит.

— Это разные вещи, — прервал его Эрскилл. — Господа Повелители — потомки космических викингов, а рабы — коренное население. Викинги были технологически продвинутыми людьми и владели наукой и техникой старой Терранской Федерации, а многое разработали сами на Клинковых мирах.

— Ну и? Двести лет назад, когда мы захватили Клинковые миры, там все еще это сохранялось.

— Но рабство всегда вытесняется техникой — это основной закон социальной экономики. Рабство экономически нерационально; оно не может соперничать с мощной индустрией и препятствует развитию кибернетики и роботизации.

Треваньон очень хотел объяснить молодому Обрею, что в жизни не существует таких понятий, как основные законы социальной экономики, а есть положения, которые в большей или меньшей степени подходят к определенным обстоятельствам. Но он поборол искушение, ведь граф Эрскилл сегодня уже и так был достаточно шокирован.

— В данном случае. Обрей, все сработало с точностью до наоборот. Космические викинги поработили адитьянцев — это была военно-политическая необходимость, — затем превратили в рабов и наконец решили, что кибернетика и роботизация экономически нерациональны.

— И почти сразу же начали назначать надзирателей, специалисты занялись обучением рабов. Потом появились рабы-надсмотрщики, за ними — рабы-руководители, секретари, бухгалтеры, техники и инженеры.