Империя Масок - [10]

— Кузен, своим первым подарком вы продемонстрировали свою щедрость по отношению к нашим кузенам в Ферелдене, — она подняла руку в благодарном жесте. — Не будете ли вы так любезны предложить еще один дар?

Гаспар моргнул и поклонился.

— Для меня нет большего удовольствия, — ответил он, и быстрым сдержанным движением руки отцепил перо от своей маски. 

Потом он передал жёлтое перо, почётный знак легендарного ордена орлейских шевалье, только что оскорблённому им ферелденскому собачнику.

Пока сэр Мишель и Банн Теган парировали и наносили удары перьями под радостный смех толпы, Селина улыбнулась и попросила Мельсендре спеть что-нибудь праздничное.

* * *

Той ночью Бриала пробралась в покои Селины через потайную дверь, спрятанную за высоким зеркалом на стене.

После бала императрица приняла ванную — она часто так делала — и переоделась в шёлковую сорочку насыщенного фиолетового цвета. Свечи на её столе едва хватало, чтобы освещать страницы, которые она читала, и большая часть комнаты освещалась лишь светом из окна — бледно-жёлтыми лучами холодной осенней луны и более тёплым оранжевым светом самого Вал-Руайо.

— Он заговорил? — спросила Селина, не оборачиваясь, продолжая сидеть за письменным столом.

Бриала улыбнулась императрице, чьи длинные светлые волосы были всё ещё влажными и струились по её спине, притягивая лунный свет.

— Да, хотя я не думаю, что это достойно вашего прерванного вечера. Ваш бывший капитан стражи уже признался, что тайно пронёс подарок Гаспара, и предаёт себя вашей милости.

— Оптимистичное решение с его стороны, — усмехнулась Селина и, положив писчее перо, повернулась к Бриале. Лицо Селины, не изменившееся с детства, было более изящной версией её маски — тонкие черты лица, нежная кожа и красные губы, обладающие от природы красивой изогнутой формой. — А кастелянша?

Бриала заколебалась, и Селина подбодрила её любопытствующей улыбкой. Наконец, Бриала сказала:

— Глупа и влюблена, но не предательница, — и, подумав о Дизирель и Рилен, которых могли высечь, не будь утка приготовлена так, как того требовала кастелянша, добавила: — Однако лёгкое наказание поможет ей перенести вызванное ею недовольство с честью и достоинством.

Селина с улыбкой встала.

— Конечно, — ответила она, подойдя ближе. — Учитывая нашу победу над Великим Герцогом Гаспаром, щедрость будет весьма кстати.

Пальцы Селина легко скользнули по шее Бриалы, и с негромким звуком маска эльфийки спала с ее лица.

— В конце концов, Бриа, — тихо сказала Селина, убрав маску в сторону, — нужно прощать  ошибки, совершенные в безрассудстве любви.

Когда её неприкрытая щека коснулась щеки Селины, до Бриалы донеслись ароматы роз и жимолости, ароматы ванной императрицы, и холодная шёлковая сорочка скользнула меж пальцев Бриалы, падая и обнажая бледную кожу.

— Как вам будет угодно, Ваше Великолепие, — прошептала она, и свободной рукой погасила свечу.

Глава 2

Лемет шёл по освещенным факелами трущобам Халамширала, остерегаясь воров и людей. Он слышал, что в городах Ферелдена и, возможно, даже где-то в Орлее эльфов держали взаперти в тесных районах, называемых эльфинажами. Но здесь, в Долах, где эльфов было больше, чем людей, дело обстояло иначе: люди сами заперлись в Высоком квартале.

Он гадал, как обстояли дела в эльфинажах — может, раз эльфов мало, то люди не утруждаются посылать стражу в эльфийский район и там не избивают по ночам каждого встречного? Зачем устраивать регулярные побоища, когда эльфов слишком мало, чтобы чего-то опасаться? Может быть, эльфы содержали в чистоте все улицы своей части города, а не только те, что вели от ворот к Высокому кварталу?

Но, честно говоря, Лемет в этом сомневался.

— Ты поступил глупо, друг мой, — сказал Трен, пошатываясь на ходу.

— Да неужели, — вздохнул Лемет, оступившись на расшатанном булыжнике грязной мостовой. Они шли по району, где жили преимущественно эльфийские торговцы и ремесленники, и улицы здесь не ремонтировались годами.

— Ты мог бы провести приятный вечер с Жанетт вместо того, чтобы идти вместе со мной домой, — продолжил Трен. — Но тебе обязательно надо было её разозлить.

— Жанетт слишком много болтает, — отрезал Лемет и снова оглянулся. — О том, что давно погрязло в веках, о Долах.

— Это пьяная болтовня, Лемет. Никто не воспринимает её всерьёз, — Трен схватил Лемета за плечо, и оба эльфа заметили, что из переулка за ними наблюдают трое юнцов, держа руки на кинжалах. Трен и Лемет пошли по дальней стороне улицы, не оглядываясь, пока переулок не оказался позади.

— Жанетт слишком много думает об истории, — нарушил молчание Лемет, когда они снова оказались наедине, —  это втянет её в неприятности.

— Как? В таверне были одни эльфы.

Трен поймал взгляд Лемета и закатил глаза.

— Ладно. Несколько плоскоухих, но ты знаешь, что я имею в виду. Ты подозреваешь Гистана и Тейла потому, что их матери были любезны с какими-то молодыми дворянчиками и заимели полукровок? Не похоже, что они живут в хорошей части города лишь потому, что выглядят как люди. Никто там не собирается рассказывать знати, что эльфы вспоминали, как когда-то правили этим городом.

— Да, я знаю, — сказал Лемет, останавливаясь, когда перед ними тенью в свете факелов перебежал улицу мальчик. Ему было не больше восьми, но, раз время было позднее, то наверняка он работал с ворами. В их сторону мальчик не оглянулся. — Но эти разговоры только злят народ. Наслушаются россказней о славе Долов и о проклятых шемах, предавших нас, и каким-нибудь придуркам взбредёт в голову творить глупости.