Империя Машин - [7]

Он потрогал маску за швы — наскоро сшитые неопытной рукой, зато держались как проштопанные на станке.

Вообще все, одетое на нем было сшито из ткани, найденной на борту «затонувшей могилы».

Он еще помнил, как капризничал, не желая царапать пальцы, и отлынивал от работы по поддержанию надлежащей работоспособности этажа.

Отныне капризы его приходили так же быстро, как и уходили.

Близился вечер.

Определять время суток он научился по поучениям «отца», но сейчас, в реальных условиях он просчитался на целых два часа.

Следовало искать убежище.

Не дело будет попасться в чужие руки, которые первым делом сорвут с него жизнь — противогаз, затем отберут баллоны и еду.

Может, и не убьют, но какая потом разница? «Как и какая разница во времени суток?» — подумал он.

Когда день и ночь отличаются только рассветом или закатом, кои используют группы мародеров, как сигналы, ему, одиночке об открывшейся охоте. Имеет ли значение знать который стукнет час?

И без того уцелевшим охотникам было чем заняться, кроме отлавливания «костяных мешков».

«Костяные мешки» — обыденное наименование голодающих странников.

Пляж заканчивался, впереди виднелся брошенный городок.

Высокие дома, разломанные по полам, молча лежали у ног более мелких, словно кланяясь им.

Ему нужно было подняться наверх.

Слишком высокий склон, чтобы сделать это на своих двоих.

Понадобится веревка, но где ее достать он не знал.

Верфь унесло в океан, но уровень воды, видимо, упал, так как иначе люк убежища затопило бы водой.

Он грустно поглядел на свою одежду и начал распускать нитки, нет он не надеялся, что веревка, свитая им за два часа из пяти кофт выдержит его вес, но поначалу, если сорвется она смягчит удар.

Он отыскал застрявший в песке металлический прут, обвязал самодельным канатом, прицепил к спине и полез.

Веревка не помогла.

Удачный бросок хоть и закрепил основание, но когда мальчик перебросил свой вес полностью на канат, тот порвался.

Он ударился о песок и долго сидел, не имея сил встать.

Наступила ночь и со стороны воды подул холодный ветер, заставив тело содрогнуться в непроизвольных судорогах.

Он шел вдоль склона, пока не очутился у подобия пещеры. Сел спиной к выходу, накрыл спину мешком, зажег свечу, подержал в руках, согревая промерзшие ладони. Достал керосиновую лампу — единственное, что могло помочь согреться сильнее.

Тени от домов лежали как влитые, и не шелохнулись при появлении света. Его это сильно впечатлило. Когда он жил в убежище, то там они убегали от любого яркого источника. На поверхности же властвовал мрак, не поддающийся ужимкам.

Он не спал всю ночь, а на утро, покачиваясь на окоченевших ногах, заставил себя подняться и начал делать зарядку.

Он опасался простуды.

Заболей сейчас, он так и останется здесь, неизвестно где… Сознание подбросило — «неизвестно кем».

На карте его место нахождения обозначено водой.

Вернувшись назад, он взял остатки веревки, до которых смог дотянуться, и пошел дальше.

Пол дня ходьбы, и он увидел выступы.

Это торчали обломки заводских труб, напрямую сливавшие отходы в океан.

Из некоторых капала синяя жидкость, но в основном воняло пробивающимся сквозь фильтры противным, застоявшимся воздухом.

Он медленно поставил ногу на самую нижнюю трубу, аккуратно подтянулся, не торопясь перекинул вторую ногу.

В таком неторопливом темпе он поднимался наверх.

Если он пораниться, то начнется заражение, а таблетки тратить крайне глупо. Причем многие из них были просрочены…

Последний подъем.

Он подтянулся на дрожащих от напряжения руках, вылез головой и огляделся — слои асфальта разрезались грунтом.

Забросив тело, он стянул маску, чтобы отдышаться.

Никто не проходил по застывшему городу и его опустелым улицам.

Ни мародеры, ни разведчики, ни тем более шпионы.

Да и не кому было тут проходить. Слои пыли, перегнивающих водорослей и асфальтовой крошки хранили единичные бессвязные следы.

Всюду лежали мумифицированные трупы, у оснований домов в пробках застряли множество паровых машин, в стеклах которых навечно глядели в небо застывшие чужие и одновременно столь знакомые глаза.

Как их не растаскало воронье?

Он со страхом и с любопытством разглядывал каждого, сглатывая от мерзостного запаха.

Смерть уже не воротила его.

«Я повидал достаточно в убежище» — так он считал, но все равно торопился преодолеть участок за участком.

Кое — где паровые машины врезались в раскуроченные локомотивы — это водители старательно искали обход застрявших поездов.

Краска давно сползла с корпусов, обнажая железо и проводку.

Он вспомнил, что отец рассказывал, будто правительственным войскам или чиновникам железнодорожных служб был отдан приказ слить топливо при пересечении магистралей, чтобы приостановить поток к эвакуационным шахтам.

Дорогу перегораживал лежащий боком, паром.

Выброшенный бурей он постепенно разваливался. В распоротой носовой части что — то глухо перетекало. А борта закрывали анти-штормовые листы, копирующие форму днища вплоть до рубки.

Обойти его не получалось — слишком узкое пространство между домов подверглось завалам, а первые этажи были забетонированы.

Только лезть наверх.

Он поискал по машинам веревки, одергиваясь на каждый скрип дверок, но нашел старый гарпун. За запотевающими стеклами рельсомобилей нередко прятались полуразлагающиеся трупы. Отдельные салоны со временем законсервировались, и вскрыть дверные замки не представлялось ему возможным. Шёл дух зловония, и он остерегался сближения с ними. У части машин были побиты стекла. Потратив день, он раскопал в одном из салонов крюк к нему.