Империя, которую мы потеряли. Книга 2 - [27]

Надо сказать, что Великобритания тоже «приватизировала» церковь, это не уникальная ситуация. Но в Великобритании — церковные деятели получали возможность бороться за политическую власть, отец Маргарет Тэтчер был не только проповедником, но и мэром города. У нас в России — такой возможности не было.

Протестантизм — стал основой для формирования гражданского общества, его ячейками становились церковные общины во главе с их пасторами и они же — зачастую аккумулировали в себе и политическую власть на низовом уровне. Священники, приходы которых существовали, напоминаю за счет пожертвований прихожан — делали все чтобы становиться к ним ближе, в частности Библия была переведена с латыни на языки прихожан и каждый теперь мог ее читать. В России — Библия была переведена на русский язык только в конце 19 века, позже чем Капитал Карла Маркса, а службы так и до сих пор проводятся на церковно-славянском языке.

Иерархи церкви видимо, понимали, хоть и не до конца сложившееся угрожаемое положение и требовали от Николая II проведения Церковного Собора и введения должности патриарха, избираемого самой церковью. Этот вопрос так и не был решен — собор провели в 1917 году, уже после Февральской революции. Большевики кстати отчетливо понимали всю исходящую от церкви угрозу, так уже в тридцатых, когда Сталин пытался ввести конкурентные выборы ему сказали, что мол народ поизбирает в Верховный совет одних попов. То есть ничего не мешало и нам идти по пути протестантских стран — кроме узости и ограниченности мышления политиков и самого Николая II в этом вопросе и непонимания грозящей опасности.

Если смотреть объективно — то Россия к концу 19 началу 20 века была фактически безбожной страной. Да, существовала церковь, храмы, приходы, но бубнение на старославянском воспринимали как… наверное как язычники воспринимали камлания шаманов. Вся общественно-политическая дискуссия проходила мимо церкви и помимо церкви. Город был церковью во многом потерян, там имели успех такие «священники» как Георгий Гапон, умевшие завести толпу, при этом внутренне грешные (Гапон соблазнил свою воспитанницу Александру Уздалеву и жил с ней до самой смерти, имел связи с охранным отделением). Если найти хорошие воспоминания о Маргарет Тэтчер, или ее воспоминания — то становится ясным, почему в Великобритании не произошла революция.

Грантем не был исключением из правил. Члены аристократических семейств, проживавших в окрестностях города, и представители лучших семей промышленников посещали церковь Святого Вульфрана, принадлежавшую Англиканской церкви. Представители же среднего класса из числа торговцев посещали уэслианскую церковь на Финкин-стрит. Именно там по воскресеньям юная Маргарет часто слушала проповеди отца. В этом мрачном, суровом здании, не освещаемом ни одной свечой, где не ощущался запах ладана, он гордо стоял среди рядов кресел с высокими спинками в своем белом стихаре, прямой и несгибаемый, как справедливость и правосудие; глаза на этом угловатом лице были скрыты толстыми стеклами очков. Своим мощным, низким и суровым голосом он вещал о праве Господа и об обязанностях человека, о его долге перед самим собой, о долге перед семьей, перед соседями, перед общиной, перед городом, перед родиной. Всегда только о долге, ни о чем кроме долга, и никогда о милосердии и сострадании, или так редко и так мало…

На какую маленькую девочку эти суровые речи не произвели бы впечатление? На ком эти жесткие рамки не оставили бы след на всю оставшуюся жизнь? В особенности, когда ко всем этим впечатлениям еще примешивалась и добрая доля восхищения?

Но сколь же тягостной была жизнь методистов. Все вертелось вокруг приходской церкви, в особенности по воскресеньям: в 10 часов утра — урок Закона Божьего и чтение катехизиса, в 11 — служба, в 14 — спевка церковного хора, в 17 часов — вечерняя служба, а еще позже, вечером — обед в суровой, холодной атмосфере, у Робертсов или у соседей с обязательным присутствием прихожан. Да и на неделе членов семьи отягощали заботы прихода: Беатрис готовила пакеты с едой для бедняков (мы не смеем сказать «для своих бедняков»), а Маргарет их разносила по домам, что позволило ей говорить о том, что она не понаслышке знает, что такое безработица тридцатых годов. Конечно, были еще обязательные занятия в кружке кройки и шитья, членство в скаутской организации и песнопения в церковном хоре.

Пропитанный методистскими убеждениями, Альфред был чрезвычайно требователен к Маргарет. Она никогда не должна была тратить время зря, предаваясь мечтам или играя без всякой полезной цели с подружками. У нее не было подружек детства, по крайней мере, нам не известно ни об одной. «Было очень важно, чтобы мы посвящали наши жизни неким высоким целям», — напишет позднее Маргарет. А ее отец чеканил: «Никогда не делай чего-то только потому, что другие это делают». И не раз повторял: «Никогда не иди за толпой». Это были стальные принципы, которые вооружают человека и заковывают его в латы на всю жизнь, давая ему средства для преодоления трудностей: дух сопротивления, способность говорить «нет», нечувствительность к гвалту и суматохе масс, а также, как это ни покажется парадоксально, при полной убежденности в своей правоте странную свободу в манере держать себя и абсолютный антиконформизм