Империя, которую мы потеряли. Книга 2 - [156]

…

один из грехов интеллигенции в том, что она не создала сферу автономной мысли, автономной духовной жизни, то есть сферу автономного существования личности как духовной единицы, за спиной которой стояла бы традиция, стояли бы мыслящие поколения, создавшие преемственность, в которую ты включаешься и перед которой чувствуешь личную и профессиональную ответственность. Впрочем, эту задачу не выполнила и православная церковь, «прислоненная» к государственной власти

И это видимо уже диагноз.

Уникальность Струве как политика была вот в чем. Он, как и многие другие начинал как марксист. Потом сдвигался вправо — тоже как многие другие. Но в отличие от многих других — он видел будущее русского общества и государства не как результат победы кого-то над кем-то — а как результат сложного и динамического компромисса. Вот этим он отличался практически от всех, и правых и левых. При этом, он не отрицал необходимость борьбы, в том числе классовой. Но он считал, что результатом любой такой борьбы должен был быть зафиксированный в законе компромисс и почетный мир — а не уничтожение противника (или новый виток вражды и реванш через какое-то время). К сожалению — из крупных политиков и философов того времени — он был единственный, кто так думал.

6. Катастрофа

6.1. Дикая охота

На этот пакет информации я наткнулся случайно, ища совсем другое. Но и он, словно частица пазла — лег на свое место практически идеально. Эта информация объясняет многое в поведении Романовых перед революцией. Почему Николай II не пользовался авторитетом даже в собственной семье. Почему дядья и другие родственники откровенно ДОМОГАЛИСЬ к Императору Всероссийскому. Только ли потому что время было такое и, как сейчас принято выражаться «борзометр зашкалил»? Или было что-то еще?

Увы, было.

Эта темная история началась еще в девятнадцатом веке, когда цесаревичу Александру, будущему Александру II искали невесту. И нашли — в лице Максимилианы Вильгельмины Августы Софии Марии Гессенской и Прирейнской, младшей дочери Вильгельмины Баденской и… барона Августа фон Сенарклен де Гранси, ее камергера, с которым она открыто сожительствовала на глазах у мужа и родила от него четверых детей.

Это был один из самых страшных в свете грехов — неравнородный, морганатический брак.

Юридически он таковым не был, поскольку герцог Людвиг Гессенский признавал будущую императрицу Марию Федоровну, как и других троих детей, рожденных женой от барона де Гранси своей дочерью. Но об истинном происхождении российской императрицы знала вся Европа.

Дети, рожденные в морганатическом браке — не имеют права претендовать на трон, они не считаются равными. Российская ситуация была еще хуже — юридически брак не был морганатическим, но все знали что он таковым был.

О чем думал Николай I, разрешая сыну такой брак? История умалчивает. Возможно, намечалась рокировка — наследник настолько был влюблен во фрейлину Ольгу Калиновскую, что готов был отказаться от трона. Если бы это произошло, в права наследования вступил бы Константин, незаурядный государственный деятель, политик и организатор, адмирал флота. Но наследником остался все же Александр, вошедший в историю как Освободитель.

Мария Федоровна родила супругу восьмерых детей, но сердце его не завоевала. Александр II никогда не был образцовым мужем и семьянином, число его фавориток по сведениям знающих людей перевалило за сотню. Постепенно он дошел до того, что инкогнито искал знакомств с юными барышнями с Бестужевских курсов… но тут появилась та, которая завоевала его сердце — княгиня Екатерина Долгорукая. Императору, когда он познакомился с княгиней, было пятьдесят, самой княгине — восемнадцать.

Открытый второй брак императора — а он открыто жил с Долгорукой еще при чахнувшей от туберкулеза жене, на которую не обращал внимания, запутал ситуацию с российским престолом еще больше. Дело в том, что брак, который признали бы не морганатическим, был возможен только с особой царской или королевской крови — любой, хоть самого захудалого германского герцогства, которых было несколько десятков. Это автоматически исключало из списка всех русских женщин. Но дело в том, что род Долгоруких вел свою родословную от Рюрика, первого русского князя, и получается, княгиня Долгорукая все же была равнородна Его Императорскому Величеству. Равно как и ее четверо детей имели права на престол — по крайней мере, не меньшие чем тот же Александр Александрович, будущий Александр III, рожденный в не менее сомнительном браке. Может, даже и более.

Обращаю ваше внимание — если чистоту крови Александра II никто не ставил под сомнение, то вот уже его сыновья — имели происхождение сомнительное, благодаря сомнительному браку отца.

Тем временем, на сцене появляется Александр Александрович, будущий Александр III и его невеста и будущая жена Мария София Фредерика Дагмара. Она же Мария Федоровна.

Александр Александрович с детства, мягко говоря, не блистал умом. Он не был сумасбродным или злым, просто не дал Бог ума человеку. Да еще и приложиться к рюмке любил. Наследником должен был стать не он, а его брат Константин, но он умер. Мария София Фредерика Дагмара, девушка, по отзывам очень умная, вовремя поняла, что пролетает мимо трона, и окрутила недалекого и неумного Сашу. То есть, выражаясь современным языком, у нее жених умирал, а она начала спать с его братом.