Империя, которую мы потеряли. Книга 1 - [155]

Постепенно я вообще пришел к парадоксальной мысли насчет Сталина — незатухающая любовь к нему обусловлена тем, что каждый находит в нем свое. Одни любят его за то, что он был большевик. Другие — за то, что он большевиков убивал…

6. Прогрессивная система налогообложения. Ее предлагали левые и центр, но не правые.

Чтобы вы понимали — до Первой мировой во многих государствах подоходного налога не было вообще — никакого. Как содержали государство — да так и содержали. У нас большое значение имели косвенные налоги — акцизы на предметы потребления. Понятно, что такая система была перекосом, основная тяжесть налогового бремени ложилась на бедных.

Законопроект, предусматривающий введение подоходного налога был внесен в Думу в России в 1908 году — задолго до войны, и когда еще во многих странах такого налога не было. Это была часть налоговой реформы Столыпина. Знаете, до какого времени в Думе мариновали этот законопроект? До 1916 года.

Готовность богатых делиться с бедными своими доходами появилась не сразу. И это не было только лишь результатом классовой войны — богатые в какой-то момент поняли, что бедный рабочий — это еще и бедный потребитель, и он не сможет купить то что производит. До массового производства и массового потребительского рынка — оставалось совсем немного. И этот переход был бы совершен и Россией вместе со всем миром. Но вместо этого русские рабочие выбрали социальную войну.

Кто-то скажет, что они выиграли?

7. Передел земли.

Главный вопрос, партии расходились лишь в тактике. Стратегия — земля должна была быть переделена. Вопрос только — как.

Вообще, чтобы вы понимали, вопрос земельного передела — чистый популизм. Все перед выборами в Учредительное собрание заигрывали с крестьянами и потому все — обещали переделить землю. Более того — все заигрывали перед крестьянином с винтовкой. Который в какой-то момент почувствовал свою силу и намеревался решить вопрос здесь, сейчас и именно так как он хочет. А чего ждать то?

Думаю, крестьяне понимали и то, что если они не продавят решение этого вопроса сейчас, когда государство слабо — они его никогда не решат. Они не понимали только того что рано или поздно землю у них отнимут. Если не свои — то враг. Немцы то — не просто так объявили войну, их цели от целей 1945 года отличались только меньшим радикализмом.

Земля для крестьянина общинника была не тем же самым, что земля для крестьянина — отрубника или помещика, или городского владельца земли. Она была вопросом чисто физического выживания его и его семьи — какой тут компромисс. И через это проходили все страны. У нас — просто получилось неблагоприятное стечение обстоятельств — мобилизация и массовое вооружение крестьян и слишком много было общинников и слишком мало еще тех, кто выиграл от реформы Столыпина. Если бы прошло еще немного времени — думаю, деревня бы раскололась на «общество двух половин» и та половина, которая слишком слаба чтобы победить в чисто силовой схватке за землю — пауперизировалась бы. Это вариант Латинской Америки

Но говорить о том, что было бы, если — не хочется. Проще сказать кто виноват. А виноваты понемногу все. Власть, которую передельная община до какого-то момента вполне устраивала — живут же, как то люди, и живут. Интеллигенция, которая десятилетиями вдалбливала в крестьянское сознание идеалы Французской революции. Политики, среди которых не нашлось никого, кто не был бы популистом.

Но факт остается фактом. Требование передела земли в том или ином виде — обязательно присутствовало бы в общей политической программе России. И это сильно и надолго бы обострило обстановку в обществе. Потому что это могло привести лишь к падению сбора товарного хлеба (за счет снижения урожайности при упрощении агрономической техники) и поставило бы любую власть перед конфликтом с беднейшим крестьянством. Ему нужна была земля для того чтобы вырастить хоть что-то и прокормить большую семью (и ему плевать на урожайность, лишь бы себе пропитаться хватило) — а другой части общества нужен товарный хлеб и для себя и на продажу. В итоге — какое бы количество «даровой» земли не было бы распределено — это поможет ненадолго, а дальше — земли нет и снова страна перед перспективой восстания беднейшего крестьянства, которого много, у которого дети и которому нечего терять, с требованием снова «поделиться»…

А теперь, положа руку на сердце, честно ответьте — вот эти семь пунктов, в которых в общем то намечался компромисс — были ли они решением проблем России в 1917 году.

Мой ответ — нет.

Не были, потому что в мире шла война. Но и без войны — в России не было и доли тех ресурсов, которые нужны были для реализации всех популистских хотелок. А реализация этой программы — обещала острый конфликт с бизнесом и с армией. То есть экономическую и силовую дестабилизацию. С непонятным итогом.

В России за десять лет изменяется все, а за двести лет — ничего. Почему? Потому что все возвращается на круги своя.

В 1917 году ничего не получилось, потому что все хотели урвать.

В 1991 году — тоже.

Я всё и всех могу понять. И этих многократно кинутых и обманутых еще с 1865 года крестьян, и интеллигентов, и предпринимателей. Но сколько же можно?