Империя коррупции. Территория русской национальной игры - [19]

Сам Артамонов – не «варяг». Местный, из деревни. Прошел советскую школу административно-хозяйственной и партийной работы. Сложно говорить о его политических воззрениях – гораздо легче говорить о нем как хозяйственнике, что, наверное, и правильно, когда речь идет о губернаторе. Артамонов решает привлечь к себе в губернию автомобильных гигантов. И неожиданно ему это удается! Ну чем можно было их к себе привлечь? Дать взятку? Директорам или акционерам Volkswagen и Volvo? Нереально. Уговорить Samsung? Тоже довольно смешно. Уговоры не работают, надо делать все по-другому.

Артамонов предлагает схему, которая, конечно, в случае неудачи могла закончиться для него уголовным преследованием, а не только отстранением от должности. Он говорит: «Губерния за свои деньги подготовит площадку. За свои деньги предоставит землю, подвод тепла, воды, электричества и всех остальных коммуникаций. Только приезжайте, стройте заводы и берите наших людей на работу. Вам необходимо где-то жить? Пожалуйста – вот здесь вы построите города для ваших специалистов. Вам необходимы высококвалифицированные инженерные, технические и рабочие кадры? У нас в Калуге единственный филиал Бауманского университета, мы выделяем вам факультет, пожалуйста, готовьте людей».

И Volkswagen вступает в эту игру. Отдавая предпочтение именно Калуге по сравнению с Нижним Новгородом или Ленинградской областью. Не успокаиваясь на достигнутом, Артамонов говорит: «А давайте теперь создадим промышленную зону. Если вначале идут иностранные инвесторы, то со временем и российские, самые консервативные, видя, что здесь не обманывают, западники работают, и работают быстро, тоже подключатся». Я спросил у Артамонова: «Ну а как подчиненные-то ваши, небось препоны ставят?» Он ответил: «А каким образом?» И пояснил, что у каждого инвестора есть номер его мобильного телефона. В любое время дня и ночи можно позвонить по любому вопросу. «Видите, мы сейчас с вами беседуем, – а мы проговорили несколько часов, – и телефон ни разу не зазвонил. Потому что проблем нет. Нет повода звонить. Люди, которые у меня работают, понимают, для чего мы это делаем. Нам нужно, чтобы инвестор работал. Потому что наша задача – чтобы у людей в области были высокие зарплаты и нормальный уровень жизни».

Конечно, не нужно идеализировать – зарплата в Калужской области все-таки не как в Германии. И конечно, есть еще миллион негативных факторов, вроде растущих цен на энергоносители, которые тянут за собой по цепочке все остальные цены. Но в губернии появилась жизнь! Произошли принципиальные изменения. Появилась работа. Люди тут же стали спрашивать: «Ну хорошо, а как и где жить?» И Артамонов отвечает: «Нет проблем». Государство в лице областного правительства говорит: «Пожалуйста, берите землю в аренду, а если вы многодетная семья – то бесплатно, мы подведем дороги, электричество и газ, стройтесь и живите». За счет этого цена квадратного метра резко падает. В самой Калуге на правом берегу Оки возводится новый большой микрорайон Правгород. Для приглашенных по контракту специалистов было построено жилье, которое можно дешево арендовать – улучшенный тип того, что у нас называется общежитием, – приезжайте и живите. То есть оказывается, что проблемы такого рода при желании можно решить. А там, глядишь, и дороги улучшились, и молодежь стала меньше уезжать в Москву и Московскую область, – потому что появился хозяин.

Я спросил Артамонова, есть ли у него в губернии коррупция. «Знаете, – ответил он, – с коррупцией на самом деле очень легко бороться. Я сам не беру, поэтому и в моей команде никто не берет. Потому что любой сигнал – и тут же будет возбуждено уголовное дело. Никто покрывать не будет». И это правильный подход. Но в то же самое время Артамонов хорошо понимает, что необходимо воспитывать и другого чиновника.

В предыдущей главе мы достаточно подробно рассмотрели недостатки отечественной судебной системы. Хотя уж казалось бы, чего только для российских судей не сделал президент Медведев! И здания судов замечательные, и зарплаты высокие, и закон их защищает как только может. Но вопрос в качестве судейского корпуса. В самом деле, кто у нас работает судьями? Очень большое количество пришло из судебных секретарей – девочек, которые пришли на работу в возрасте 17—18 лет и с тех пор видели людей только в положении просителей. Еще одна огромная по численности категория – бывшие сотрудники правоохранительных структур, которые тоже привыкли воспринимать окружающих либо как преступников, либо как потерпевших. В нашем представлении судья должен быть не только знатоком законов, но и истинно мудрым человеком – ведь, как-никак, он определяет нашу судьбу. Люди всегда склонны к идеализации. Но где мы видели таких судей? В кино да в западных романах. В наших реалиях зачастую все наоборот.

Чтобы не повторить ошибки, характерной для судейского корпуса, когда чиновники с юного возраста оторваны от реальной жизни и дальше уже растут внутри бюрократической структуры, вообще не видя и не понимая, чем дышит страна, Артамонов заставлял и заставляет сотрудников своей администрации по достижении ими определенной ступеньки карьерного роста, например на этапе замминистра, отправиться поуправлять регионом – «на землю». Покомандовать реальным хозяйством, поработать, когда уже руки опускаются и понимаешь, что сделать ничего нельзя, но все равно надо. И тогда работа твоих коллег выглядит совсем-совсем по-другому. Тогда ты смотришь на них не из соседнего кабинета, а с той стороны чиновничьей лестницы. И тогда понятна и цена времени, и цена ошибки, и система отношений. И когда через несколько лет возвращается человек из региона уже на министерскую должность, его понимание реальной жизни становится совсем иным.