Империя Хунну - [93]

В то же самое время во внутренних отношениях «государственноподобные» империи номадов (за исключением некоторых вполне объяснимых случаев) основаны на ненасильственных (консенсуальных и дарообменных) связях, они существовали за счет внешних источников, без установления налогообложения и эксплуатации скотоводов. Наконец, в хуннском обществе отсутствовал главный признак государственности. Согласно многим современным теориям политогенеза главным отличием государственных форм от догосударственных является то, что правитель вождества обладает лишь консенсуальной властью, т. е., по сути, авторитетом, тогда как в государстве правительство может осуществлять санкции с помощью легитимизированного насилия[946]. Характер власти хуннского шаньюя в принципе позволяет интерпретировать объем его могущества как более консенсуальный, лишенный монополии на законную силу. Шаньюй выступает главным образом в качестве редистрибутора, вся сила которого держится на личных способностях и умении получать извне общества престижные товары и перераспределять их между подданными. Хуннская держава была основана на недостаточно стабильных дарообменных связях между шаньюем и вождями племен, в их обществе неизвестны массовый аппарат принуждения и писаное право. К тому же вооруженный номад не очень удачный объект для принуждения. Сами хуннские вожди подчеркивали отличие своих соплеменников от китайцев: «По своим обычаям сюнну выше всего ставят гордость и силу, а ниже всего исполнение повинностей»[947].

Ситуация, сложившаяся в хуннском обществе, не являлась исключительной для империй кочевников. Внутреннее налогообложение отсутствовало и в державе гуннов в Европе. Все награбленное богатство раздавалось номадам[948]. Секретарь римского посольства Приск встречался по дороге в ставку Атгилы со многими греками, захваченными ранее номадами в плен.

«Они сообщили Приску, что жизнь в царстве Аттилы легче, чем в Римской империи. Им особенно нравилось отсутствие налогов. В то время как население империи страдало от вымогательств и злоупотреблений сборщиков налогов, Аттила вовсе не собирал налогов со своих подданных. У него не было нужды заботиться о налогах, — делает вывод Г. В. Вернадский, — поскольку казна была всегда полна трофеями войны и византийской данью»[949].

С этой точки зрения представляется очевидным, что Хуннскую державу (как ханство гуннов, так и большинство других кочевых империй) нельзя рассматривать как государство.

В силу того, что многим ранним государствам как раз не хватало монополии на использование силы[950], персона сакрализованного правителя являлась фигурой, консолидирующей и объединяющей общество. Многие антропологи полагают, что священный царь являлся «посредником» между божествами и подданными, обеспечивал благодаря своим сакральным способностям стабильность и процветание обществу, объединял посредством дарений социальные коммуникации в единую сеть[951]. По этой причине интересно сопоставить хуннское общество с промежуточной между вождеством и сложившимся государством политической структурой — так называемым ранним государством, которое отличается от уже сложившихся форм государственности клановым характером органов управления, неразвитостью системы налогообложения, административного и судебного аппарата, правовой системы[952].

X. Классен систематизировал и опубликовал в 25-м разделе «The Early State» сводку данных о 21 раннегосударственном обществе по 51-му признаку[953]. Попытаемся рассмотреть, насколько хуннское общество вписывается в характеристики раннего государства. Ряд критериев (социальная стратификация, общинная собственность на землю, сакральная власть правителя, кланово-генеалогическая иерархия статусов, наличие жречества, органов управления и коллективных совещательных структур при правителе) достаточно широко распространены как в вождестве, так и в раннем государстве[954]. По остальным признакам вырисовывается следующая ситуация.

(1) Общие социально-экономические показатели [table II]: достаточно низкий в сравнении с раннегосударственными обществами уровень экономического развития (кроме торговли, что легко объяснимо), низкая плотность населения, существование вместо столичного города лишь «правительственного центра» — ставки, отсутствие сведений об урбанизации (едва ли хуннские городища можно считать городами в полном смысле этого слова). В то же время необходимо отметить, что низкая плотность населения в кочевых обществах могла быть компенсирована более благоприятными условиями для развития внутренней инфраструктуры (равнинный рельеф, массовое использование верховых животных, эстафетная система связи (ямская служба)) и, следовательно, возможностью объединения в один социальный организм населения, кочующего на гораздо большей территории, чем обычные раннегосударственные образования. Не случайно численность населения Хуннской державы, как бы ни был велик разброс точек зрения на этот счет (от 600 тыс. до 1500 тыс. человек), больше типична для государственного общества, поскольку численность вождеств в целом составляла десятки тысяч человек, в редких случаях доходя до ста тысяч, тогда как население государств составляет многие сотни тысяч и миллионы человек