Империя Хунну - [4]
Данное явление не уникально. Средневековые европейские путешественники (Марко Поло, Плано Карпини, Рубрук и др.) описывали монгольское общество в привычных для них понятиях: «император», «бароны», «рыцари», «чиновники». Нечто подобное можно встретить в описаниях европейцами архаических народов Америки, Африки и Океании. Свидетельства европейцев пестрят такими терминами, как «короли», «феодалы», «сеньоры» и т. д., тогда как исследования этнографов-антропологов нашего времени убедительно показали, что социальное устройство данных народов к европейскому феодализму не имеет никакого отношения. По этой причине необходимо критически воспринимать специальную терминологию, обозначающую те или иные категории лиц в хуннском обществе. Можно только согласиться с мнением Г.Е. Маркова, отметившего, что нередко используемые авторами древних и средневековых хроник знакомые термины при перенесении их на описание кочевой среды только вводили исследователей последующих поколений в заблуждение[32].
С данной точки зрения, например, не столь принципиально, в каких терминах переводить названия титулов хуннской элиты (да чэнь) из знаменитого описания политической системы хунну из 110 цзюаня «Ши Цзи», как «старейшин»[33], как «сановников»[34], как «начальников»[35] или просто как «лидеров» (leaders)[36]. Более существенным представляется выявление функций и статуса данных лиц в исследуемом обществе.
(5) В текст китайских летописей оказались включенными сюжеты эпоса, записанные китайскими летописцами со слов их информантов. Это предполагает необходимость соответствующей критической переоценки данной информации. Судя по всему, для Сыма Цяня не было характерно критическо-рациональное отношение к собственным источникам информации, то, что в нынешней исторической науке принято называть источниковедческой критикой.
«В отборе фактов он без колебаний следовал уже сложившейся традиции, суть которой сводилась не столько к стремлению точно рассказать, как все было, сколько к тому, чтобы дать понять читателю, как все должно было быть»[37].
По этой причине все включенные в китайские династийные сочинения о народах Центральной Азии генеалогические сюжеты (легенды о происхождении тюрок и уйгуров, легенды о чудесном происхождении правителя (Таньшихуай, Абаоцзи, Чингисхан) и т. д.) необходимо воспринимать как произведения эпоса, но не как исторические тексты. Данная проблема, судя по всему, имеет более широкий контекст. Во всяком случае, можно привести немалое количество древних европейских источников, в которые были включены элементы эпической традиции кочевников. Такие вставки отмечены, например, у Прокопия Кесарийского[38] в «Войне с вандалами» (кн. I, IV, 29–35).
При исследовании этих сюжетов необходимо иметь в виду следующие обстоятельства.
1. Данные произведения не являются собственно историческими источниками. Они не могут использоваться для восстановления картины исторических событий[39].
2. Для их изучения необходимо пользоваться специальными методами фольклористики.
3. Эти произведения необходимо рассматривать как важный источник по этногенезу и истории культуры и идеологии.
Вторую группу составляют археологические источники. Основные памятники хуннской эпохи находятся на территории Монголии, а также в Северном Китае и на территории Российской Федерации. Первые раскопки хуннских памятников были произведены в 1896 г. троицкосавским врачом и краеведом Ю.Д. Талько-Грынцевичем. За хронологический промежуток в сто с небольшим лет исследования археологических памятников хунну велись многими археологами СССР и России (П.К. Козлов, С.А. Теплоухов, Г.П. Сосновский, СВ. Киселев, А.П. Окладников, А.В. Давыдова, П.Б. Коновалов, С.С. Миняев, СВ. Данилов и др.), Монголии (Ц. Доржсурэн, X. Пэрлээ, Н. Сэр-Оджав, Д. Цэвэндорж и др.), Китая (Го Сусинь, Сюн Суньжуй, Тянь Гуанцзинь, У Энь и мн. др.), Японии (Эгами Намио, Като Симпей) и ряда других стран.
Наибольшая информация получена в результате исследования погребальных памятников. К настоящему времени раскопано около 700 хуннских могил из более чем 3500 известных в настоящее время[40]. Поселения и городища хунну изучены гораздо хуже погребальных памятников. В настоящее время на территории Монголии и Бурятии обнаружено около 20 хуннских стационарных населенных пунктов[41]. На территории Монголии масштабные исследования поселений не велись. Гораздо лучше обстоит дело с изучением оседлых памятников хуннской культуры на территории Бурятии. Здесь целенаправленно начиная с послевоенного времени раскапывалось Иволгинское городище, расположенное в окрестностях г. Улан-Удэ
