Империя Хаоса - [84]

– У нас не было выбора, – резко ответил Оглторп. – Но это не значит, что я прошу прощения.

– Вы попали в трудную ситуацию, и, как я уже сказал, я пытался склонить Законодательное собрание к принятию решения в вашу пользу. Считаю, что мы договорились.

Оглторп поморщился.

– Есть другие вопросы?

– Да, – подал голос чернокожий парень с лоснящимся лицом.

– Встаньте, сэр, чтобы вас все видели.

Парень поднялся.

– Меня зовут Унока, – сказал он. – Я считаюсь вождем маронов в их борьбе за освобождение. Маркграф боится, что вы заставите его освободить моих собратьев из рабства, если победите. А вот английская обезьяна по имени Джеймс пообещал ему закрыть на это дело глаза.

– Отменить или сохранить рабство – это внутреннее дело маркграфства, – заметил Нейрн.

– Как это возможно? У многих из нас там родственники, они закованы в кандалы и трудятся на рисовых полях. И я так думаю: если вы ждете, чтобы мы к вам присоединились, вы должны что-то сделать для облегчения их участи.

– Это невозможно, – решительно заявил Оглторп. – Совершенно невозможно. Я сочувствую… Насколько вам известно, когда я принял маркграфство от сэра Томаса, я пытался освободить рабов. Изначально в колонии был принят закон, запрещающий рабство, и у меня лично нет рабов. Но многие землевладельцы из Каролины, где тогда правил Черная Борода, перебрались в маркграфство, и закон был изменен. Я завишу от владельцев собственности, и у меня нет полномочий потребовать освободить рабов, а добровольно они не захотят отказаться от своей собственности.

– Мы заставим! – с жаром выкрикнул Унока.

Стоявшие у него за спиной соратники – свирепого вида ребята – потрясли поднятыми вверх сжатыми кулаками.

– И мы, – раздался еще чей-то голос.

Франклин увидел, как поднялся Парис Накасо.

– Сэр, вы хотите что-то сказать? – спросил его Нейрн.

– Думаю, самое время обсудить несколько вопросов, – сказал Накасо. – Во-первых, мы совершенно согласны с мистером Унокой…

– Кого вы имеете в виду, мистер Накасо, когда говорите "мы"? – спросил Нейрн. – Вы член Законодательного собрания Чарльз-Тауна и присягнувший член Тайного союза.

– Я избран говорить от имени всех негров нашей колонии, – сказал Накасо, – поэтому я и хочу сейчас обсудить несколько вопросов.

Нейрн с озабоченным видом неохотно кивнул.

– Если мы будем воевать, то должны знать, за что мы воюем. Мы свободные люди, губернатор, но у нас нет прав, равных со всеми остальными. И мы хотели бы изменить такое положение вещей. Мы хотим участвовать в голосовании наравне с белыми. Мы хотим так же, как и они, иметь собственность. Более того, как уже сказал капитан Унока, мы хотим, чтобы наши собратья, которых все еще держат в рабских кандалах на территории маркграфства, Виргинии, Мэриленда, Пенсильвании и во всех других колониях, получили свободу.

Лицо Нейрна покраснело. Он не ожидал такого поворота, хотя Бен по дороге к форту предупреждал его о подобной возможности.

– Может быть, когда придет время, мы займемся этим, – сказал он. – Вы знаете, если Джеймс победит, вы все снова попадете в рабство…

– Не бывать тому! – крикнул Унока.

Нейрн вздохнул:

– Если вы намерены воевать за сохранение полученной свободы, мы ваши союзники…

– Прошу прощения, – вмешался Франклин, – но они правы.

Его слова произвели желаемый эффект. В ту же секунду воцарилась гробовая тишина. Нейрн бросил в сторону Франклина многозначительный взгляд, но Франклин и сам понимал, что нельзя упустить такой счастливый момент.

– Оглторп ясно все изложил, – продолжал Франклин. – Хотя я думаю, он вкладывал в свои слова не совсем тот смысл, который я уловил. Это будет война не за Каролину или англичан, а за свободу и независимость всех нас. Я заявляю: если мароны и свободные чернокожие жители Каролины принимают участие в этой войне, то они должны быть вознаграждены за это. И любой из вас, у кого есть здравый смысл, может задать себе вопрос, почему они не могут взять то, что им принадлежит по праву.

Маркграф, я понимаю ваше затруднительное положение и сочувствую вам, и перед лицом Всевышнего заявляю, что мы нуждаемся в вашей помощи, потому что я видел, какую силу претендент выставляет против нас. Но если здесь найдется хоть один человек, который усомнится, что всем нам без исключения угрожает опасность, что наша жизнь и наше будущее поставлены на карту, я скажу: "Бог ему судья". Я умоляю вас принять меры и обезопасить себя от той чумы, которая надвигается на нас. И не надо бояться принимать решения и действовать.

Я слышал тут возгласы: "Пусть они воюют, пусть они умирают, это не наша война, мы свое потом возьмем". Джентльмены, "потом" никогда не наступит. Мы начинаем войну не против правительства, которое нам не нравится, не против тирана и даже не против русского императора, хотя за Джеймсом действительно стоит Россия. Но за Россией стоит дьявольское племя. А этому дьявольскому племени не нужны ни наши дома, ни земли, ни богатства. Единственное, чего они хотят, джентльмены, так это чтобы мы все умерли. Исчезли, не оставив наследников. И чтобы после нас даже отпечатков следов на песке не осталось, будто и не было нас на земле никогда. Они не делают различия между белыми, черными, краснокожими. Им не нужны ни протестанты, ни католики, ни мусульмане. То, что на нас надвигается, не армия, но сама смерть, после которой наступит безмолвие, конец нашей с вами жизни и жизни всех тех поколений, которым только предстоит родиться.