Империя Гройлеров - [44]

А теперь – вопрос уважаемым окольцовцам и окольцовкам. Может ли персона, не являющаяся по определению ни петухом, ни курицей, ни даже куропехом (а у коропехов гузки и гузна в наличии имеются), так вот, может ли сия странная персона неизвестного рода и вида заседать в собрании «Куриных мозгов», где, как известно из Положения, могут присутствовать только представители курино-петушиного племени?»

В день выхода газеты полубезумный доцент кинулся в палату «Куриные мозги», но уже на входе был остановлен начальником отряда ОПа (Общественного Покоя) гигантом Брамой, заслонившим собой дверной проем.

– А ну стой, – рыкнул осоловевший от собственного веса Брама.

– Как – стой? – опешил доцент. – Я же полноправный окольцовец!

И протянул вперед левую лапу с серебряным ободком.

– На, смотри! Смотри! – вопил Чика-Кука-Петел-Кур. – Смотри и трепещи, ходячий мешок пшена!

– У тебя нет гузна, – мрачно ответил Брама и протянул свежий номер газеты «Курям». – Ты отрекся от своей задницы, значит, отрекся от звания окольцовца! А ну сымай ободок!

Доцент краем глаза увидел, что у входа в «Куриные мозги» собирается толпа любопытствующих. Он в истерике повернулся задом к непреклонному, непроходимому и непреодолимому Браме:

– На, смотри! – истошно выкрикивал доцент. – Видишь? Есть у меня гузка, и гузно есть!

– Я не слепой, – отозвался Брама. – Но в главном печатном рупоре Кур-Щавеля ты расписался, что у тебя их нет! Тут так написано черным по белому. Ты больше не окольцовец – таково решение экстренного собрания, которое только что закончилось!

– Ах так? – зашелся в приступе психоза доцент. – Так я же тебе докажу!

Он чуть присел на лапах, крыльями раздвинул гузно и испустил в сторону почтенного охранника шипящую, клокочущую струю, издававшую к тому же непереносимую вонь.

Брама попятился, а доцент поднатужился еще, и… на пол крыльца шмякнулась зеленовато-белая жижа.

– Ну как? – визжал доцент. – Понял теперь, что я такой же, как все?

Гигант Брама сделал шаг назад, размахнулся что есть мочи правой ногой…

– Опа! – выдохнул всей грудью командир ОПа и врезал голенью точнехонько в раскрытое гузно доцента, вложив в этот удар всю свою мощь, весь свой исполинский вес.

Мохнатое крутящееся облако застлало глаза всем, кто наблюдал за этой сценой. Из этого облака собственных перьев и пуха вылетел Чика-Кука-Петел-Кур, он стремительно уносился куда-то в небеса, вытянув шею и распластав крылья, будто отвешивая всем свой прощальный поклон.

Из глотки уносящегося вдаль доцента только и доносилось хриплое, будто предсмертное:

– Ре… Ре… Ре…

– Это он так пытается кукарекнуть, – зачем-то пояснил стоящий в толпе Кочет.

А куриное стадо принялось скандировать, хлопая крыльями в такт:

– Пе-тел, по-летел, Пе-тел, по-летел!

– А если бы не полетел, то мог бы пойти далеко-о-о, – прокудахтала оказавшаяся тут кстати мамаша Ко-Ко.

– До чего же все-таки бессердечные, безжалостные наши сограждане кур-щавельцы, – скорбно проквохтал профессор Алектор, глядя вслед уносящемуся в даль светлую доценту Петелу – своему несостоявшемуся союзнику в деле окольцовского разворота и прихода к власти.

Толпа еще могла видеть, как где-то далеко-далеко доцент сложил крылья и стал заваливаться за горизонт.

– У него сердце разорвалось, – прокомментировал доктор Куропат.

– Вы думаете? – живо поинтересовался Алектор, в котором ученость стремительно одерживала верх над милосердием. – Вот ведь какие странные в природе взаимосвязи… Ему врезали по заднице, а разорвалось сердце. Хотя должна бы, по идее, разорваться задница. А ведь заднице – хоть бы что!

И профессор удалился, чтобы поразмышлять над удивительными причудами свойств всего живого. В одиночестве.

– Теперь ногу придется мыть после его зас…ного гузна, – проворчал гигант Брама.

И никто из присутствующих даже не заметил, что этим своим последним высказыванием командир ОПа подтвердил-таки, что Петел все же был их собрат, такой же, как и все они…

Вот так бесславно закончилась столь резво начавшаяся было карьера доцента Чики-Куки-Петела-Кура, ибо с тех пор его никто больше не видел.

Впрочем, а закончилась ли? Это вопрос ментальный… Ведь карьера порой может стремительно делаться и в отсутствие субъекта этой самой карьеры.

Уже на следующий день, на очередном и опять-таки экстренном заседании всех жердочек «Ума палаты» Рябая Глаша задала тон повестке дня. Эта карлица вовремя сообразила, что едва-едва не утратила свой престижный пост. Пора напомнить всем, кто же все-таки председательствует в «Куриных мозгах». Да и Конь-Куру следует дать укорот – позавчера был пряничек, а сегодня…

– Друзья мои, окольцовцы и окольцовки! – обратилась Рябая Глаша к пестревшим разномастными оперениями жердочкам. – Вчера мы с вами стали свидетелями исторического события. Наш собрат-окольцовец Петел или, как он завещал нам на прощанье называть себя – Кур, воочию доказал, что вековая общепородная мечта осуществима и осуществилась! Куры и петухи могут летать на необозримо далекие расстояния! Я денонсирую недавнее ошибочное решение исключить этого общепородного подвижника из рядов окольцовцев и назначаю его почетным, несменяемым окольцовцем с присвоением золотого ободка.