Imperium. Философия истории и политики - [8]

При капитализме происходит разделение движимого и недвижимого имущества, и, таким образом, становится трудно контролировать обеспеченность денег и акций. Деньги из товара превращаются в платежное средство, в вексель, обеспеченность которого гарантируется «честным словом» того, кто его выписывает. Но на заднем плане остается валюта, отсюда колебания курса денег. Государство старается удерживать свои деньги от падения искусственными ограничительными мерами, но это неэффективно. Поэтому часто предлагают вернуться к валюте, имеющей золотое обеспечение. Беда в том, что сегодня такой нет. Кроме того, например, в царской России был самый большой золотой запас, но это не уберегло рубль от инфляции. Английский фунт, хотя и не имел такого обеспечения, не упал ни на пенни, ибо не потерял доверия. Самое обидное — это, конечно, расходовать национальное достояние на покрытие убытков, вызванных бездарной политикой. Именно она вызывает недоверие к национальной валюте, и эта моральная оценка относится не только к деньгам, но и к правительствам. Чаще всего последним средством повышения доверия является его смена. Сегодня следует учитывать, что курс валют определяется не только внутренними достижениями той или иной страны, но и внешней политикой. Но и здесь решающей оказывается степень доверия к правительству страны.

Йоки, как и Шпенглер, — радикальный критик капитализма. Во многом повторяя аргументы Маркса, они отвергали как либеральный социализм, так и большевистский коммунизм, и были сторонниками национал-социализма. Противопоставление общества и государства сложилось в эпоху Просвещения. Гоббс и Руссо отстаивали приоритет гражданского общества как форму взаимосвязи людей на основе разделения труда и общественного договора. «Общество» как форма порядка представляется Йоки вялой и аморфной, оно являет собой картину деградации как власти, так и людей. Основной упрек буржуазному обществу состоит в том, что оно нивелирует не только аристократию, но также рабочих и крестьян. Превращая землю и труд в простой предмет купли и продажи, социум отрывается от связей с почвой, становится искусственным образованием, в котором сущностные субстанциальные качества людей заменяются функциональными. Жизнь становится спектаклем, где люди больше не живут, а только исполняют роли, играют и обозначают. Консервативные мыслители единству на основе «чистого разума» противопоставляли единство «крови и духа» и взывали к эпохе, которая изобиловала «великими сердцами» и «высокими умами», которая была богата битвами, где лилась кровь, а не произносились речи.

Э. Юнгер критиковал бюргерское понимание рабочего через призму договорных отношений как несостоятельное, а также разоблачал социалистическую поэтизацию рабочего как идеального образа человечества. Шпенглер считал рабочих сословием, в то время как крестьян — расой[13]. Они связаны с почвой, со стихийными силами бытия. Поэтому им нужна не формальная, а реальная свобода, выражающаяся во владении землей и орудиями труда. Считая буржуазную демократию исторически обреченной, Э. Юнгер предвидел ситуацию прозрения рабочего, энергию которого мечтали направить на укрепление государства: «наша вера в том, что восход рабочего равнозначен новому восходу Германии»[14]. Свобода и порядок соотносятся не с обществом, а с государством, и образцом всякой организации, по Юнгеру, является организация войска, а не общественный договор. Во время восстания единичный человек — служащий превращается в воина, масса превращается в войско, а отдача и выполнение приказов заменяет общественный договор. Так, рабочий выводится из сферы эксплуатации или сострадания в сферу войны, и вместо адвокатов у него будут вожди. На место пролетариата, который не имеет отечества, был поставлен немецкий рабочий, призванный господствовать в мире.

Консервативная революция.

Сравнительный анализ идей Йоки с проектами политической теологии и тотальной мобилизации обнаруживает отличие романтического понимания народа как органического целого от концепции немецкого рейха Шпенглера и кайзерства Шмитта[15].Также можно отметить различие терминов корпорации и народного организма у Шпенглера, Юнгера и Мёллера ван дер Брука[16].Несмотря на отличие консервативной и национал-социалистической идеологии, одна превращается в другую. Шпенглеровская концепция народного тела является альтернативой индивидуализму и представляет собой попытку построения народного единства как государственного целого.

Фашистская идеология использует расовый миф с целью создания образа врага. Она работает не с народом, а с массами, зажигая энтузиазм толпы истерическими речами и факельными шествиями. Сравнительный анализ поучителен в том отношении, что показывает предел, который не следует переступать тем, кто пытается реанимировать дух народа[17]. Обычно это используется совсем для других целей, нежели те, о достижении которых мечтала консервативно настроенная интеллигенция. В обычной жизни люди заняты своими повседневными делами и не задумываются о высших целях. Наоборот, в чрезвычайных ситуациях они способны объединяться на основе идеологий. Побеждает тот, кто наиболее красиво и убедительно говорит. Однако воодушевление проходит и в постстрессовой фазе, люди склонны искать внешних и внутренних врагов, они живут жаждой мести и реванша.