Imperium. Философия истории и политики - [39]

Душа любой культуры строго индивидуальна, она ничего не заимствует у других культур и ничего им не отдает. Любой живущий за ее границами для нее — враг, будь то примитивный или культурный народ. Для данной культуры все они варвары, язычники, и с ними не может быть взаимопонимания. Мы знаем, что народы Запада доказали право европейской культуры на жизнь в ходе крестовых походов против высокоцивилизованных сарацин, мавров и турок. Мы знаем, как германцы на востоке, а их вестготские братья на юге веками теснили варваров-славян и цивилизованных мавров. Мы видели, как европейские корабли и армии превратили весь мир в добычу для Запада. Таким было отношение Запада ко всему внешнему.

Внутри нашей культуры зародилось готическое христианство с его соборами как возвышенными символами империи и папства, открывавшее в монастырских кельях тайны духовного мира и природы. Для самовыражения душа культуры сформировала европейские нации, наделив их индивидуальностью, в итоге заставившей каждую нацию думать, что она и есть культура сама по себе, а не особый орган культурного организма. Из деревушек готических времен выросли города, в городах развился интеллект. Ясно, что в этих городах старый спор между разумом и верой — основной вопрос ранней схоластики — постепенно решился в пользу разума. Готическая аристократия — хозяева земли, над которыми не было господина, если они кого-либо добровольно таковым не признавали, подчинилась идее — государству. Жизнь мало-помалу переходила от внутренних проблем к внешним, концентрируясь на политике, а для обеспечения политического соперничества развились новые экономические средства: старый аграрный уклад преобразовался в индустриальный. В конце этого пути ждала своего часа призрачная и страшная идея: деньги.

С этим явлением столкнулись также другие культуры, на той же стадии и в тех же масштабах. Постепенное нарастание его важности происходит одновременно с последовательным самоутверждением разума перед верой и достигает апогея в эпоху национализма, когда части единой культуры кромсают друг друга без оглядки на внешние угрозы. В этой точке кульминации деньги в союзе с рационализмом борются за господство над жизнью культуры против сил государства и традиции, общества и религии. В своем кратком путешествии в межзвездное пространство мы достигли отстраненной позиции, с которой смогли увидеть, как семь раз в семи высоких культурах разыгрывается эта грандиозная жизненная драма, и каждая из них в финале увенчивается великим кризисом длиной в два столетия. Мексиканско-перуанская цивилизация преодолела внутренний кризис только для того, чтобы пасть от мародеров, пришедших из-за моря.

Великий кризис Запада разразился в виде Французской революции с ее последствиями. Наполеон стал символом перехода от культуры к цивилизации как стадии превосходства всего материального, внешнего, силового, гигантских экономик, армий и флотов, огромных чисел и колоссальной техники над культурой и внутренней жизнью, которые выражают себя в религии, философии, искусствах, в господстве над внешней политической и экономической жизнью жесткой формы и символизма, в укрощении в человеке хищника и в чувстве культурного единства. Это была победа рационализма, денег и большого города над традициями религии и авторитета, интеллекта над инстинктом.

То же самое мы видели в предыдущих высоких культурах, когда они приближались к своей заключительной жизненной фазе. В каждом случае кризис разрешался восстановлением временно утраченной власти религии и авторитета, их победой над рационализмом и деньгами и финальным объединением наций в Империум. Двухвековой жизненный кризис огромного организма выливался в масштабные войны и революции. Вся энергия культуры, прежде переходившая во внутренние творения мысли — религию, философию, науку, искусство, великую литературу, — теперь направлялась на внешнюю жизнь, состоящую из экономики, войны, техники и политики. В этой последней фазе наибольших высот достигал символизм власти.

Здесь мы внезапно вновь возвращаемся на землю. Мы уже не остаемся отстраненными, а должны участвовать в великой драме культуры, хотим мы этого или нет. Нам остается только выбрать, будем ли мы участвовать в ней как субъект или как объект. Мудрость, связанная с пониманием органической природы высокой культуры, дает нам ключ к событиям, происходящим на наших глазах. Если мы им воспользуемся, наши действия приобретут значимость, в отличие от оппортунистической, ретроградной политики недоумков, которые попытаются вернуть западную цивилизацию на прежний курс, потому что их пустые головы не в состоянии воспринять новые господствующие идеи.

III

Осознав органическую природу высокой культуры, мы полностью очищаемся от материалистического шлака, который до сих пор мешал нам приоткрыть тайну Истории. Смысл этого знания прост, но скрыт в глубинах внутреннего постижения, доступных далеко не всем. Из него проистекают все детали исторического мировоззрения, без которого будущее не состоится. Поскольку культура есть живой организм, она обладает индивидуальностью и душой. Поэтому в своих глубинах она не подвержена влиянию никаких внешних сил. Как у всякого организма, у нее есть судьба, есть период вызревания и момент рождения. Ей свойственны рост, совершеннолетие, расцвет, преклонный возраст и смерть. Поскольку она обладает душой, все ее проявления несут одну и ту же духовную печать подобно тому, как жизнь каждого человека обусловлена его неповторимостью. Обладая душой, отдельная культура после смерти уже не возвращается. Как и нации, которые она создает для реализации разных жизненных фаз, культура существует только единожды. Уже не будет другой индийской культуры, ацтекско-майянской культуры, классической или западной культуры, как не будет второй спартанской, римской, французской или английской наций. Будучи