Императрица Всероссийская Елизавета Петровна - [17]

Конечно, при этом не обошлось без политики. Бестужев-Рюмин в свете укрепления союза России с Австрией выступил в поддержку кандидатуры дочери курфюрста саксонского, союзника Марии Терезии, враждовавшего с прусским королем Фридрихом II. Тем не менее в данном случае верх одержали сторонники Пруссии. Елизавета Петровна последовала совету Фридриха II избрать в невесты наследнику принцессу из небольшого Ангальт-Цербстского княжества Софию Фредерику Августу. Правящим князем там состоял ее дядя, а отец находился на службе прусского короля в чине полковника, был комендантом крепости Штеттин (ныне – Щецин в Польше). В этой крепости и появилась на свет София Фредерика Августа, известная тогда под именем принцесса Фике, а впоследствии как российская императрица Екатерина II. Елизавета сделала выбор в пользу принцессы Фике и потому, что ее семья находилась в родстве с голштинской династией, в то время как иные германские принцессы принадлежали к разветвленной родне брауншвейгских герцогов, за которой стояла тень несчастного императора Иоанна. Мать Софии Фредерики Августы принцесса Иоганна Елизавета была двоюродной сестрой Голштинского герцога Карла Фридриха, мужа Анны Петровны, сестры Елизаветы, матери Петра Фёдоровича. Следовательно, жених и невеста были троюродными братом и сестрой.

Портрет великого князя Петра Фёдоровича. Художник Г. Х. Гроот.

Фридрих II, поддерживая намечающийся брачный союз, надеялся в будущем оказывать влияние на русскую политику через избранницу великого князя. А пока он не преминул проинструктировать Иоганну Елизавету, чтобы та, пребывая при российском дворе, поддерживала контакты с прусским послом, сообщала ему разного рода полезные сведения и следовала его советам. Задача была прежней – скомпрометировать и добиться отстранения Бестужева-Рюмина.

Лютой зимой 1744 г. невеста наследника прибыла в Россию вместе со своей матерью. Их путь лежал в Москву, поскольку императрица Елизавета Петровна в ту зиму пребывала в первопрестольной столице. Она ласково встретила принцессу Фике, тут же назначила ей учителей, в том числе священника Теодорского для наставления в православной вере, а для обучения русскому языку – Василия Ададурова, близкого семье Разумовских. Юная цербстская принцесса не вполне представляла себе суровость русской зимы. Вскоре она жестоко простудилась и слегла в страшном жару, в течение месяца не вставала с постели, временами теряя сознание. Императрица Елизавета была крайне обеспокоена болезнью невесты наследника. Она не отходила от ее постели, много молилась и плакала. Однажды Иоганна Елизавета решила пригласить к дочери лютеранского пастора. Но юная принцесса просила позвать православного священника Теодорского. Это глубоко тронуло императрицу Елизавету.

Принцесса Фике выздоровела. Вскоре она приняла крещение по православному обряду, получила имя и отчество – Екатерина Алексеевна (как и мать императрицы Елизаветы), а также титул великой княгини. 21 августа 1745 г. состоялась ее свадьба с наследником трона Петром Фёдоровичем. Торжества по этому случаю продолжались десять дней.

Завершение войны за австрийское наследство Торжество канцлера Бестужева-Рюмина

Тогда же в Россию вернулся маркиз Шетарди, который включился в деятельность по продвижению интересов Франции и Пруссии при русском дворе. Бестужев-Рюмин понимал, что его противники вновь расставили против него сети, и поступил довольно простым и обычным для XVIII века образом. Он распорядился перехватывать письма Шетарди, отправляемые за рубеж, и подвергать их перлюстрации. Тем более это были простые депеши, а отнюдь не дипломатическая почта, так как маркиз счел для себя более удобным оставаться в России обычным иностранцем, не стал вручать верительные грамоты. Из перехваченных писем стало ясно, что француз активно действует ради отстранения Бестужева в сотрудничестве с послом Пруссии, имеет при императорском дворе сообщников, которым выплачивает своего рода пенсион за услуги. Назывались и лица, кто получал подобный пенсион. Это Иоганна Христина, мать невесты наследника, ее сообщница госпожа Румянцева и, что совсем было интересно, лейб-медик императрицы Лесток. Мало этого, в письмах Шетарди крайне нелестно отзывался о самой Елизавете Петровне: она часами сидит перед зеркалом, избегает разговоров на важные темы, неразборчива в выборе сотрудников и так далее. Однажды летом 1745 г. эти письма были предъявлены Елизавете Петровне. Она поверила не сразу, но Бестужев-Рюмин развеял ее последние сомнения. Тогда императрица потребовала, чтобы Шетарди покинул Россию в течение 24 часов. Также должна была уехать домой Иоганна Елизавета, правда, ей разрешили дождаться свадьбы ее дочери с наследником трона.

С Лестоком тогда же расправиться не удалось. Узнав от Бестужева, что Лесток получал деньги от Шетарди, Елизавета Петровна заверила того, что французы тратят деньги понапрасну. Никаких советов Лестока, кроме медицинских, она не слушает и вообще не позволяет ему слишком много с ней о чем-либо разговаривать. Тогда Бестужев заявил, что он не может ручаться за высочайшее здоровье. После некоторых колебаний императрица перестала пользоваться услугами Лестока в качестве медика и согласилась с тем, чтобы установить за ним слежку.