Императрица Орхидея - [135]

Меня восхитила мудрость его заключительных слов, обращенная к Су Шуню и ко всему двору:

«Если мы не научимся сдерживать свой гнев и продолжим демонстрировать по отношению к иностранцам враждебность, то скорей всего нас ждет неминуемая катастрофа. Всем жителям нашей страны мы должны дать совет вести себя строго в соответствии с подписанными договорами, но и иностранцам нельзя позволять их преступать ни на йоту. Внешне мы должны действовать дружелюбно и сдержанно, однако, если они преступят черту, мы должны сказать им об этом и постараться поставить на место. Только в таком случае мы можем рассчитывать на то, что в ближайшие несколько лет — пусть даже время от времени они будут выдвигать нам разнообразные требования — никакого особого вреда они не смогут нам принести. Для нашего выздоровления это решающее условие».

И снова я возблагодарила судьбу за то, что у Тун Чжи есть такой мудрый дядя. Пусть Су Шунь наращивает свою популярность, провоцируя принца Гуна разными дешевыми трюками и называя его «слугой дьявола», но что может быть легче, чем высмеивать другого человека? Принц Гун выполняет неблагодарную, но в высшей степени необходимую работу. Теперь его рабочий кабинет располагался в разрушенном буддийском храме на северо-западе Пекина, в месте грязном, безрадостном и голом. Там он пропадал едва ли не сутками, выполняя колоссальную работу, но, к сожалению, результаты его переговоров по большей части были предрешены заранее. Суммы, которые запрашивали иностранцы в качестве репараций и покрытия своих издержек, были завышенными до бессмысленности — гораздо выше реальных издержек и военных расходов. И всю эту лавину несправедливых требований принимал на себя прежде всего принц Гун. Ему сейчас было гораздо хуже, чем мне.

Прочитав его письмо, я почувствовала такую усталость, что заснула тут же на месте. Во сне я с восторгом сжигала те кучи документов, которые громоздились в моей комнате.

Я была слабой женщиной и в своей слабости очень тосковала по мужскому плечу, на которое могла бы опереться. Я понимала это и старалась с собой бороться, но чувства все равно выходили наружу. Чтобы отвлечься, я с головой окуналась в работу. Ань Дэхаю я приказывала готовить крепкий чай, а после еще жевала чайные листья. В конце концов я добилась того, что мой кабинет был очищен от залежей документов. Впрочем, причины тому могли быть и другие: то ли работа дворцовых ведомств сама замедлилась из-за того, что Су Шунь не смог сладить с моим упрямством, то ли он сменил тактику и вообще перестал посылать мне документы.

Лишившись по вечерам работы, я снова стала беспокойной и взвинченной. Конечно, можно было заняться чем-нибудь другим — чтением, писанием стихов или рисованием. Но в том-то и дело, что я не могла ни на чем сосредоточиться. Я ложилась в постель и долго смотрела в потолок. Перед моими глазами в глубоком спокойствии ночи проплывало лицо Жунь Лу. Я вспоминала его манеру держаться на лошади и размышляла о том, что хорошо бы прокатиться верхом вместе с ним.

— Госпожа, может быть, вы хотите, чтобы я потер вам спину? — прошептал в темноте Ань Дэхай. По его голосу я поняла, что он тоже не спит.

Я ничего не ответила, и он вмиг оказался рядом со мной. Он знал, что я не позволю себе сказать «да». Но точно так же он знал, что я нахожусь сейчас в своего рода критическом состоянии. Словно природная стихия, моя страсть шла своим путем, и ничего нельзя было с ней поделать, кроме как удовлетворить и оставить позади. Мое тело жаждало любовных утех.

В молчании Ань Дэхай начал нежно касаться моих плеч, шеи, спины. Тело мое послушно расслабилось. Он начал его растирать. Казалось, его руки были везде. Словно во сне, он шепотом напевал мне в ухо строки из песни:

Он шел напрямик сквозь густые леса,

Взбирался без страха на склоны холмов.

Стоит на вершине таинственный храм

С разрушенным входом...

В моей голове образовался вакуум. В воздухе, как белые снежинки, плясали цветы сливы.

Когда Ань Дэхай почувствовал, что мое возбуждение растет, он начал действовать энергичнее. Он глубоко дышал, словно упиваясь моим запахом.

— О, моя госпожа, как я вас люблю! — шептал он мне на ухо снова и снова.

Перед моим мысленным взором стоял Жунь Лу. Он подсаживал меня к себе на лошадь. Словно жена древнего знаменосца, я обхватила его за пояс и чувствовала, как бьются притороченные к седлу горшки и оружие. В четком ритме мы скакали по бесконечной пустыне.

Мое тело постепенно успокаивалось, словно океан после шторма.

Не зажигая свечи, Ань Дэхай медленно встал с постели.

Мне на лицо упала мокрая прядь волос. Я почувствовала на языке вкус собственного пота. В лунном свете я увидела, как мой евнух готовит для меня ванну. Потом он меня выкупал и нежно обтер полотенцем. Он действовал так умело, словно занимался этим всю жизнь.

После этого я погрузилась в умиротворенный сон.

21

Мне прислали копию приказа, написанного Су Шунем от имени Тун Чжи и адресованного принцу Гуну. Принцу запрещалось появляться в Ехоле. Этот приказ был отправлен в Пекин без наших с Нюгуру печатей. На первый взгляд принцу давалось самое почетное поручение — охранять столицу, но на самом деле цель была — не допустить контактов между ним и нами.