Императорская свадьба, или Невеста против - [49]

— Желаете что-нибудь иное? — шепотом спросил Вильгельм и протянул ей маленький карандаш и клочок бумаги. — Напишите, Тарон отнесет на кухню, и нам принесут иную снедь. А то от одного запаха этого великолепия, мне хочется сбежать на заседание кафедры философии нашей славной академии.

— За что вы их так не любите? — решила поддержать разговор девушка, стремительно строча свое меню. Первым номером шел вожделенный кофе.

— Что вы, люблю. Просто иной раз они бывают столь навязчивы, сколь нудны.

— Бывает, — пожала плечами Сайлейн и довольно вручила «жениху» список. — Это возможно?

— Если окажется, что нет, наберу новых поваров, — честно признался император, отдавая заветный клочок Тарону, который быстро-быстро покинул помещение. — У него аллергия на рыбу, особенно на тухлую, — пояснил Вильгельм.

— Как и у достойнейших из нас.

— Согласен почти по всем кандидатурам, — заверил Вильгельм, глядя, как Манкольм ненавязчиво отказывается от деликатеса, награждая предложившего коронным взглядом, отточенным на особо отличившихся преступниках.

— Ваше величество, — несмело обратилась к Вильгельму Сайлейн, — а это кольцо… Вы же его снимете потом?

— Да, — невесело согласился император. — Оно еще понадобится на свадьбе. К сожалению, из артефактов семьи ныне у нас имеются не все, но скоро обнаружится и недостающий элемент…

— Недостающий? — не на шутку встревожилась девушка, пряча в рукав руку с императорским перстнем.

— Да, — подтвердил император, недовольный, что его вынудили распространяться на эту тему. — При моем отце произошла одна неприятная история.

— Неужели его украли? — Сайлейн закрыла рот ладошкой, делая вид, как ее поразил факт возможной кражи.

— Можно и так сказать. Та девушка, которой отец вручил артефакт, бесследно исчезла, и мы до сих пор ее не нашли. Отец, по своему обыкновению, не поинтересовался у девочки невысокого происхождения ни именем, ни домом.

— А что случилось после?

— Он умер, — коротко ответил Вильгельм. Он ничем не выразил своего отношения к смерти отца, разве что глаза, до этого веселые и чуточку лукавые, заледенели.

— Простите, — потупилась Сайлейн, избегая смотреть на мужчину.

— Ничего. — Вильгельм снова улыбнулся и сжал ее ладошку. — А вот и Тарон возвращается.

Сайлейн проследила, куда смотрел император, и тоже воспряла духом. К ним коротенькими перебежками от колонны к колонне, чтобы никто не видел, разве что избранные, с чьих мест прослеживался весь путь добытчиков как на ладони — двигались Тарон и за ним, гуськом и согнувшись под блюдами, вереница слуг.

— Я бы хотел сказать несколько слов, — раздался с противоположного конца стола гулкий голос Скайтера.

К нему мигом обернулись все, а сам он поймал благодарственный жест самого императора, который принялся помогать Тарону ставить принесенные блюда в обнаружившиеся в колонне позади ниши.

— Наше спасение на переговорах с представителями экзотических стран, — пояснил телохранитель. — Разве что обычно слуги заранее наполняют наш тайник.

— Умно, — поощрила Сайлейн, помогая императору в его нелегком деле. Уж лучше так способствовать международным связям, чем обычным и широко распространенным способом.

Стоило им закончить, как иллюзия, скрывавшая нишу, вновь вернулась на свое место, только на тарелках хозяев торжества виднелись пронесенные контрабандой продукты.

Сайлейн ела и постепенно переставала ярко реагировать на окружающих. Ведь сытый хищник представляет меньшую угрозу, предпочитая нападению длительный и приятный процесс пищеварения. Утолив голод, девушка блаженно потянулась, пума была с ней полностью согласна и подкрепила собственное довольство урчанием, вырвавшимся у Сайлейн, которая проигнорировала самоуправство зверя. Ей было хорошо, даже чужая ладонь, прикрывавшая ее собственную, не так раздражала.

Сайлейн лениво взглянула на Вильгельма, но ничего не сказала, продолжая радоваться жизни. Император также не предпринимал никаких лишних действий, строго соблюдая границы дозволенного. Насытившись или просто не выдержав изысканности деликатесов, придворные начали медленно выходить из-за стола. В обычное время они вряд ли бы посмели подняться с места раньше сюзерена, но сегодня могли себе позволить эту вольность. Некоторые из них, как, впрочем, и главный повар, дворецкий, камердинер и даже архивариус, по окончании должны были изложить свое мнение о приеме, а потому свободно передвигались между кухней, залом и парком, украшенным на время мероприятия цветными шариками. Благо здесь обошлось без сюрпризов — садовник не позволил уродовать подотчетные ему объекты.

Вновь заиграла музыка. Поначалу легкая, приятная и, говоря по правде, навевавшая сон, она постепенно менялась на более ритмичную и громкую, заставляя аристократов старого поколения вздрагивать и кривиться. Молодежь воспринимала эксперимент спокойнее и принимала все более активное участие. Мадлен, отошедшая переговорить с музыкантами, довольно улыбалась, наблюдая за начинавшимся весельем.

— Ваше величество, — тоскливо обратилась к Вильгельму Сайлейн. Ей очень хотелось просто вскочить и присоединиться к шумным забавам, затеянным актрисой, но нынешняя роль обязывала к определенной сдержанности.