Император Всероссийский Александр II Николаевич - [28]

Последние месяцы жизни императора Александра II вообще были чем-то из ряда вон выходящим. 22 мая 1880 года после длительной болезни скончалась императрица Мария Александровна. «До сего дня едва ли какая-либо венценосная жена умирала так бесшумно, так бессознательно и случайно, так одиноко», – записал в дневнике П. А. Валуев.

Покушение 1 марта 1881 г. Рисунок из журнала «Всемирная иллюстрация».

Едва дождавшись истечения 40 дней после ее смерти, то есть задолго до окончания положенного по традиции годичного траура, император обвенчался с княжной Долгорукой, которая вместе с потомством (сыном Георгием и двумя дочерьми) получила титул светлейшей княгини Юрьевской. «Я хочу умереть честным человеком и должен спешить, потому что меня преследуют убийцы», – якобы повторял Александр II. Вероятно, он действительно пытался обеспечить будущее своей второй семьи перед лицом возможной смерти. Однако это событие шокировало его многочисленных родственников, особенно старшего сына и наследника Александра Александровича. Очень тяжело переживали случившееся все, кто был близок к покойной императрице и к цесаревичу. «Я никогда не признаю эту авантюристку. Я ее ненавижу! – говорила мужу после обеда с новобрачными Ольга Фёдоровна, жена великого князя Михаила Николаевича. – Она достойна презрения. Как смеет она в присутствии всей императорской семьи называть Сашей твоего брата?»

Столкнувшись с почти неприкрытой оппозицией среди родных и близких, самодержец (это было особенностью его характера) упорно не желал отступать. Напротив, судя по некоторым данным, он собирался короновать Юрьевскую подобно тому, как это когда-то сделал со своей второй супругой Пётр I. Были даже те, кто утверждал, что видел собственноручно нарисованный императором вензель новой императрицы Екатерины III! Рожденный задолго до брака Георгий становился бы великим князем. Это был бы настоящий династический кризис. «Положение наследника становилось просто невыносимым, – вспоминала фрейлина Александра Толстая, – и он всерьез подумывал о том, чтобы удалиться “куда угодно”». Но судьба распорядилась по-иному…

Читатель, наверное, уже обратил внимание на вопиюще непрофессионально организованную охрану главы государства. Конечно, до начала кампании террора в серьезной охране царя вообще не было необходимости. Но ничего принципиально не изменилось и тогда, когда стало ясно, что угроза его жизни очень серьезна. Явные просчеты в обеспечении безопасности касались, во-первых, предотвращения покушений, а во-вторых, самой охраны при перемещениях императора. Известно, например, что задолго до взрыва в Зимнем при одном из обысков был найден план дворца с помеченной на нем обеденной залой, но никаких мер вслед за этим не последовало. Обеспечением безопасности императора занималось тогда несколько разных ведомств, что тоже создавало путаницу.

Но хуже всего было то, что сам охраняемый не желал, чтобы его охраняли. Александр II считал унизительным, что по столице своего собственного государства он должен ездить в сопровождении охраны. Он всячески сопротивлялся попыткам окружения как-то ограничить в целях безопасности его передвижения. По одной из версий, тем же воскресным утром 1 марта во дворце было получено сообщение, в котором точно указывалось место будущего покушения. Однако изменить заранее известный маршрут движения царя министр двора граф А. В. Адлерберг не решился якобы потому, что накануне в ответ на очередное предостережение Александр II раздраженно заявил: «Слушай, Адлерберг! Я тебе уже не раз говорил и еще раз приказываю: не смей мне ничего докладывать о готовящихся на меня покушениях… Я хочу остаток жизни прожить в покое».

Александр II на смертном одре. Художник К. Е. Маковский. Государственный Эрмитаж.

Сейчас даже дилетанту известно, чтó должна делать охрана сразу после неудавшегося покушения: немедленно увезти охраняемого подальше от места событий. Когда один из террористов, Николай Рысаков, бросил в карету царя первую бомбу, тот остался совершенно невредим. Он вышел из поврежденного экипажа, подошел к раненым казакам, затем к Рысакову, потом собрался осмотреть место взрыва. В рядах охраны царила явная растерянность. Все это и позволило второму террористу, Игнатию Гриневицкому, завершить начатое дело второй бомбой. Трагизм происшедшего усугублялся тем, что властям к 1 марта уже удалось выйти на след террористов и их арест был вопросом нескольких дней. Покушение на Екатерининском канале фактически было их последним шансом.

Тяжело раненного императора перевезли в Зимний дворец. Через час с небольшим после взрыва государь умер. Завершилась не только его жизнь, ушла в прошлое целая эпоха – время больших надежд и разочарований, эпоха Великих реформ. 4 марта близко знавший покойного императора генерал Н. П. Литвинов записал в дневнике: «Четвертый день, и я все еще не могу опомниться. Обезноженный труп могущественного монарха и прелестного человека лежал на походной своей кровати живым укором нашей халатности, лени, недомыслия и своекорыстия».

Опомниться долго не могла и вся Россия…