— Согласен, — кивнул он.
Вечера они дождались в сравнительном спокойствии. Зато потом, когда настала пора действовать, время и терпение начали выкидывать фокусы. То казалось, что оно стремительно несется вперед, то застывает на месте. Создавалось ощущение, что гарнизон успокаивается и засыпает как никогда медленно, и каждая минута покровительственной тьмы, прошедшая впустую, уменьшает их шансы на спасение.
Когда, наконец, постовые во дворе перестали шевелиться и, судя по всему, крепко уснули, так же, как и в предыдущие ночи, друзья немного выждали (насколько позволили взвинченные нервы) и срезали замок. Тихий скрип открывающейся решетки показался им оглушительным ревом сторожевой сирены. Они в ужасе замерли, стараясь сдержать дыхание, казалось, даже их сердца колотятся с грохотом молота по наковальне, но часовые даже не шелохнулись.
Гвардейцы скользили в ночи, словно бестелесные привидения (пригодилась военная выучка, правда предполагалось, что их обучали для вылазок и внезапных тайных атак, а не для побега из собственного гарнизона). Они старались держаться в тени и осторожно выглядывали из-за каждого угла. Бежать до корабля по-прямой, было не более двух минут, но путь занял намного больше времени. Постоянно приходилось петлять, выбирая наиболее темные отрезки пути и обходить неожиданные препятствия в виде караулов. Кстати, большинство постовых исправно несло службу, можно было посчитать еще одним добрым предзнаменованием то, что постовые у их камеры бессовестно дрыхли. Похоже, это были самые ленивые и безответственные дангары из всех в этом гарнизоне.
Наконец, вот он — старый, побитый жизнью истребитель со сложной историей. Лунный свет скрадывал его убогость и потрепанность. Устаревшие, слегка покореженные и деформированные формы приобрели загадочность и своеобразный шарм. Но самое главное — входной шлюз был открыт, приглашая войти! Дангары настолько расслабились, что не удосужились закрыть его после окончания дневных работ.
Чтобы попасть в вожделенное убежище предстояло преодолеть несколько десятков метров по залитому светом и ничем не прикрытому от обзора пространству. Они огляделись и прислушались к звукам дремлющего гарнизона. Где-то слышались приглушенные голоса постовых, совсем далеко хрипло орал боевые песни какой-то перепившийся идиот, но все это было достаточно далеко. Сейчас до них и этого корабля никому не было дела. Они рискнули и понеслись на негнущихся от волнения ногах. Поистине, удивительны скрытые резервы человеческого организма — ни на одной тренировке или учении они еще не выдавали такой скорости, как сейчас, будучи измученными и физически истощенными.
Но добежать и попасть внутрь — это еще не все. Надо найти место, где можно спрятаться и провести часы, а может — и дни до старта. Забиться туда, где нечего делать ремонтникам, и куда не догадаются заглянуть дангары в поисках беглецов. А ведь еще предстояло подумать о предстоящем полете, во время его тоже надо было где-то прятаться (не говоря уж о том, что и чем-то питаться), иначе все эти усилия не имели смысла.
— Сюда! — осенило Гитона, и он потянул Аскилта к каюте, что оборудовал для себя Довинал.
— С ума сошел! Нас обнаружат еще до полудня.
— Нет! Наш ангел продолжает хранить нас, — Гитон настойчиво продолжал тянуть.
Аскилт всмотрелся в лихорадочно блестевшие глаза Гитона. Настал его черед сомневаться в здравом рассудке друга.
— Никуда не пойду, пока ты не объяснишься!
— Довинал оборудовал там тайник. Я сам помогал его устраивать, — уже спокойнее, совладав с собой, пояснил Гитон.
В каюте он четко и безошибочно сдвинул несколько панелей и открыл небольшой проход, туда едва можно было протиснуться. За ним пряталось крохотное помещение, набитое личным имуществом коменданта, которое он предпочитал хранить в недоступном для подчиненных и неожиданных визитов начальства месте. Свободного пространства едва хватило, чтобы более-менее поместиться, но зато отпал вопрос провизии. Тайник оказался набит деликатесами (видимо Довинал получал их по частным каналам и контрабандой), а также там оказалось внушительное количество коллекционных вин. Их дальнейшая судьба по-прежнему висела на волоске, но они никогда еще не чувствовали себя такими счастливыми.
— Выпьем за упокой души благороднейшего человека! — Аскилт откупорил одну из бутылок.
Вино мягко согрело их пустые желудки и закоченевшие от страданий и лишений души, а хорошая еда довершило дело. Они почувствовали себя куда увереннее и жизнерадостнее. Жизнь перестала видеться в безысходном черном свете.
— Постой, — приканчивая вино, вдруг сосредоточился на внезапно пришедшей идее, Аскилт, — надо навести их на ложный след! Бросим веревку через внешний периметр. Пусть думают, что мы ушли в пустыню.
— У нас еще есть время до рассвета, чтобы сделать это, — Гитон уже выбирался из тайника.
Как назло, поблизости не оказалось ни одной веревки или троса. Вокруг валялось все что угодно, но только не это. Времени на поиски не было, но мысль казалась такой удачной, что отказываться от нее не хотелось.
— Бросим какой-нибудь кабель, — предложил Гитон, — Ты поступал в летную академию, какой из них, на твой взгляд, не особо нужный? Попробуй вспомнить.
