Император Павел I. Жизнь и царствование - [36]

Духовное сословие также обратило на себя особое внимание государя. С детства отличался он религиозностью, а от законоучителя своего Платона воспринял он любовь к православию. «Модные философические системы», главным образом «вольтерьянство», развившееся с такою силою в русском обществе XVIII века, поселяли в нем то беспочвенное неверие, тот дух отрицания, которые, по мнению Павла Петровича, послужили главною причиною к «развращению нравов» и к развитию «революционного буйства» современной ему Франции. Естественно, поэтому, что для нравственного и религиозного подъема общества Павел считал необходимым придать более значения церковной жизни в России, возвысить в глазах общества духовное сословие, которое, в то время, в лице и низших, и высших своих представителей, находилось в печальном нравственном и материальном положении. Возвышение это началось, конечно, прежде всего с показной, внешней стороны. Смотря на духовенство с точки зрения службы государству, значение которой для отдельных лиц измерялось табелью о рангах, Павел косвенным образом применял эту табель и к духовному сословию, чтобы сравнять его в этом отношений с главным служилым сословием — дворянством. Тотчас по вступлении своем на престол, награждая светских лиц, он пожаловал, ко всеобщему удивлению, орденами и духовных лиц, чего прежде не было в обычае: митрополит Гавриил получил орден св. Андрея, архиепископы Амвросий и Иннокентий — св. Александра Невского; многие лица из белого духовенства также пожалованы были орденскими знаками; для священников, всех вообще, тогда же предположено было, кроме того, установить и другие знаки отличия. Вместе с тем, лица священного сана наряду с дворянством и купечеством, указом от 22 декабря 1796 г., освобождены были от телесных наказаний за уголовные преступления, «ибо чинимое им наказание, в виду самых тех прихожан, кои получали от них спасительные тайны, располагает народные мысли к презрению священного сана». Чтобы очистить духовное сословие от «праздных» его членов, император прибегнул к оригинальной мере, приказав «всех священно и церковно-служительских детей, праздно живущих при отцах своих, для устройства состояния их с лучшею выгодою как для общества, так и для них собственно, обратить в военную службу, где они будут употреблены с пользою, по примеру древних левитов, которые на защиту отечества вооружались». Это распоряжение Павла Петровича, закрепощавшее исключительно одно духовное сословие в службу государству, вызвало в духовенстве такое же волнение, какое незадолго пред тем возникло в дворянских семьях при призыве отпускных военных на действительную службу.

Перечисление всех этих мер императора Павла по отношению к сословиям приводит к тому заключению, что, по его взгляду, сословные привилегии должны были существовать лишь тогда, когда они требовались для пользы служения данного сословия государству, тесно связаны были с его обязанностями: дворяне, жившие в своих имениях, все-таки были, по мнению государя, на службе государства, выполняя роль земской полиции, а дети духовных лиц, жившие у своих отцов, являлись людьми «праздными». Легко понять поэтому стремление Павла, чтобы те органы, которыми он должен был пользоваться для водворения законности в государственной и народной жизни, т. е. суд и администрация, лишены были дворянского, сословного характера, какой они носили при Екатерине, а выражали бы собою одну лишь волю самодержца. Сословным характером суда и администрации Павел объяснял себе также, при распущенности нравов, бездеятельность и злоупотребления их в конце царствования Екатерины. В центральных и губернских учреждениях годами накоплялись нерешенные дела: даже в сенате таких дел было свыше 11 тысяч; взяточничество, произвол чиновников доходили до крайней степени и оставались безнаказанными. Приняв временные меры к скорейшему окончанию старых дел, Павел Петрович спешил, прежде всего, установлением того же внешнего порядка в чиновничьей службе, какой он ввел в военной. Для чиновников введены были мундиры по губерниям; в присутственных местах занятия должны были начинаться с 6-ти часов утра, а сенаторы являться в заседания к 8-ми часам утра. Государь лично невзначай наблюдал в Петербурге за исполнением этих постановлений, и на первых же порах дал строгий, публичный выговор старому своему другу, президенту военной коллегии, Н. И. Салтыкову, которого он, не застал на месте его службы в установленное время. Этими мерами Павел предполагал уничтожить медлительность в производстве дел и укоренившееся пренебрежение к обязанностям службы. Для искоренения взяточничества и неправосудия приняты были суровые меры взыскания, но так как неправосудие в значительной мере облегчалось хаотическим состоянием законодательства, то, указом от 16-го декабря 1796 г., повелено было давно бездействовавшей екатерининской комиссии для сочинения проекта нового уложения «собрать изданные доныне узаконения и извлечь из оных три законов российских книги: 1) уголовную, 2) гражданских и 3) казенных дел, показав в оных прямую черту закона, на которой судья утвердительно основаться может»; вместе с тем, комиссия переименована была в «комиссию для составления новых законов». Чтобы возвысить уровень познаний гражданских чиновников и облагородить личный состав их привлечением на гражданскую службу молодых дворян, император 1-го января 1797 г. приказал восстановить при сенате и коллегиях бывшее при Петре Великом учреждение юнкеров из молодых дворян, не моложе 12 лет, для «обучения их, сверх канцелярского делопроизводства, прочим наукам, способствующим искусству в штатских должностях и приличным достоинству дворянина»; с этою целью при сенате учреждены были две школы. Быть может, жалобы на плачевное состояние русских судов побудили Павла, не смотря на любовь его к однообразию в управлении, восстановить старинные суды и местные привилегии в Прибалтийском крае, в губерниях, присоединенных от Польши, а также в Выборгской и в Малороссии, отменив меры Екатерины к слиянию этих областей с коренною Россией. В связи с этим установлено было вызванное экономическими соображениями новое разделение государства на губернии, сокращавшее число их; образовано было 30 губерний, управлявшихся общими для всей империи законами, и 11 губерний — «на особых по правам и привилегиям их основаниям». В этом распоряжении государя современники более всего отметили неуважение к памяти Екатерины, так как екатеринославская губерния переименована была в новороссийскую.