– Катерина, опомнись! – с ужасом воскликнул князь.
– Да, да, возможно!.. Ведь я сама люблю Генриха и, если нужно будет, скажу о том даже самому жениху-государю, – твердо проговорила княжна Екатерина.
– Молчи, молчи, подслушать могут.
– Если вы не выпустите Генриха, я на все пойду, ни перед чем не остановлюсь! Не думайте, что меня прельщает возможность стать императрицею, что это сделает меня счастливой. Нет для меня счастья, вы, отец, отняли его у меня!.. Вы разбили мою жизнь, а теперь хотите сделать несчастным и Генриха. Но это вам не удастся. Говорите же, куда вы припрятали Генриха? Вы молчите? Хорошо, я сейчас же пойду к государю и повинюсь ему, что выхожу за него без любви, что я люблю другого. – И, проговорив эти слова, княжна быстро направилась к двери.
– Остановись, безумная! Я скажу тебе, где Милезимо. Он в Горенках. Это я приказал свезти его туда, – с глубоким вздохом ответил Алексей Григорьевич.
– Сейчас же пошлите приказ выпустить графа и привезти в Москву. Не бойтесь, Милезимо вам не помешает… Сегодня вы его выпустите, а завтра он навсегда уедет из Москвы.
– Уедет ли, Катюша?
– Я говорю: уедет. Что еще вам нужно? Пошлите же приказ выпустить Милезимо! – голосом, не допускающим возражения, сказала отцу княжна.
– Сейчас, сейчас! – покорно ответил князь.
Между тем граф Милезимо томился в своем заключении и никак не мог примириться с грубой русской пищей: к щам и каше он питал чуть ли не отвращение. Когда ему надоедало сидеть под замком, он принимался барабанить в дверь руками и ногами. Входил дворецкий Евсей, и между ними начиналось препирательство.
– Ну, что вам надо? – спросил при одном из таких посещений старик. – Что вы безобразите? А еще граф!
– Молчать, старый дурак! – крикнул на него Милезимо. – Я не хочу сидеть взаперти!.. Понимаешь, не хочу, мне надоело. Выпусти меня!.. Я озолочу тебя…
– Это невозможно…
– Почему? Ведь это от тебя зависит.
– Если бы от меня зависело, я давно отпустил бы вас. Зачем вы мне? С вами один только грех! Но ведь выпусти я вас, мой князинька прикажет батогами забить меня до смерти. Не дай Бог ему поперечить. Он теперь и-и какой большой человек!.. Шутка ли: будущий тесть государя!..
– Это я, старик, знаю и без тебя. Ты вот скажи, когда меня твой князинька из неволи выпустит?
– Думаю, что скоро. Зря держать не будет.
– Трус твой князь, меня боится, привык делать все подлостью, обманом. Но его поступок со мною даром ему не пройдет. Я вызову его на дуэль и непременно убью.
– Так он и примет ваш вызов! – полупрезрительно произнес старик дворецкий.
– Я заставлю его принять, заставлю!
Подобные разговоры довольно часто происходили между Милезимо и дворецким, точно исполнявшим приказ своего барина, а иногда кончались бранью, доходившей чуть не до драки; взбешенный граф бросал в старика Евсея всем, что попадало ему под руку; дворецкий обыкновенно ретировался в дверь и, прихлопнув ее, запирал на замок. Если Милезимо ломился в дверь, Евсей грозил ему связать руки и спустить в подвал. Эта угроза оказывала свое действие, и граф уступал и успокаивался.
Однажды, когда граф страшно скучал в заключении, к нему вошел Евсей и отрывисто проговорил:
– Одевайтесь, ваше сиятельство, вас сейчас повезут в Москву… Его сиятельство князь Алексей Григорьевич выпускает вас на свободу, уже прислана карета из Москвы, с княжеского двора.
– Не верится мне что-то!.. Нет ли тут опять западни? Может, меня вместо Москвы завезут в какую-нибудь глушь… Ну да, впрочем, посмотрим, – несколько подумав, проговорил граф и стал поспешно одеваться.
В той самой карете, в которой привезли Милезимо в Горенки, отвезли его в Москву.
Граф Вратислав был сильно возмущен поступком Долгорукова с его родичем Милезимо, грозил чуть ли не разрывом дипломатических сношений Австрии с Россией, так что Остерману стоило немало труда уговорить его, а также графа Милезимо покончить дело миром. Милезимо настаивал на удовлетворении и только тогда согласился примириться с Алексеем Григорьевичем, когда тот разрешил ему последнее свидание с княжною Екатериной. Однако ему было поставлено непременным условием тотчас же покинуть Россию.
Чтобы проникнуть во дворец, в апартаменты княжны Екатерины, графу Милезимо пришлось выбрать поздний вечер, укутаться в женскую шубейку и прикрыть лицо густой вуалью. Любимая горничная княжны, посвященная в ее сердечные тайны, ввела Милезимо в ее горницу.
Княжна была заранее предупреждена отцом об этом свидании. Сперва она никак не могла понять, почему отец согласился на это, и спросила его об этом.
– Мне волей-неволей, чтобы избежать огласки, а может быть, и чего-либо худшего, пришлось согласиться на это свидание! – гневно сверкая глазами, произнес князь Алексей. – Ведь этот сорванец Милезимо грозился вызвать меня на дуэль и убить, если я не соглашусь на это свидание с тобою. Но помни, оно должно быть последним.
– Ах вот как, батюшка?.. Ну, теперь я понимаю: Генрих купил у вас это свидание, и, как видно, дорогой ценою. Вы поступили с ним как с холопом, как с невольником, держа его под замком, и взамен удовлетворения, которое вы обязаны были дать ему, он выторговал у вас свидание со мною. Ах, вы, не… – резкое слово готово было сорваться с уст княжны, но она вовремя опомнилась и воскликнула: – Бедняжка Генрих! Сколько он выстрадал из-за меня!.. Но я сумею вознаградить его за это!..
