Император Николай II и заговор генералов - [107]
В Адмиралтействе была агония. Беляев, не зная, что Родзянко уже открыто изменил Государю, говорит с ним по телефону. Родзянко советует прекратить сопротивление и распустить войска. Беляев получает сообщение, что Петропавловская крепость перешла на сторону мятежников, что преображенцы готовятся атаковать Адмиралтейство. Откуда то начали стрелять, ранили несколько лошадей. Занкевнч опять собирает офицеров и опять… только говорит. В 8 ч. 25 м. Хабалов послал Алексееву телеграмму: «Число оставшихся верных долгу уменьшилось до 600 человек пехоты и до 500 чел. всадников при 13 пулеметах и 12 орудиях с 80 патронами всего. Положение до чрезвычайности трудное». Через полчаса Хабалова по телефону вызвал из Могилева Иванов, сообщил о своем назначении и поставил десять вопросов.
На все вопросы Хабалов ответил весьма неутешительно. В них давалось верное изображение тогдашней обстановки. Из отряда стали уходить офицеры. Первый ушел по… болезни. Генералы стали колебаться.
В 12 ч. к генералу Хабалову явился офицер от морского министра Григоровича (правительства уже не существовало. – В. К.) с требованием… очистить здание от войск.
Беляев разрешил всем разойтись. Через четверть часа войска стали покидать Адмиралтейство. В 1 ч. 30 м. Беляев телеграфировал Алексееву: «Около 12 часов дня 28 февр. остатки, оставшихся еще верными, частей в числе 4 рот, 1 сотни, 2 батарей и пулеметной роты по требованию морского министра были выведены из Адмиралтейства, чтобы не подвергнуть разгрому здание. Перевод всех этих войск в другое место не признан соответственным ввиду неполной их надежности. Части разведены по казармам, причем, во избежание отнятия оружия по пути следования, ружья и пулеметы, а также замки орудий сданы Морскому министерству. 9157. Беляев». Это был конец. В 4 ч. дня вооруженная толпа арестовала в Адмиралтействе Хабалова, Беляева, Балка и др.
Хорош же был морской министр Григорович! Недаром он был так популярен в Думе и многие «советовали» Государю назначить его Председателем Совета министров. Теперь многое становилось ясным.
В Душе Родзянко приказал вынуть в главном зале из рамы портрет Государя. Солдаты сорвали его штыками. А революционеры разжигают солдат против офицеров. Демагогия растет. Но появляется вокруг Энгельгардта кучка офицеров Генерального штаба, которая восторженно приветствует революцию. Это – Туган-Барановский, Якубович, кн. Туманов и… Половцев, начальник штаба «дикой» дивизии, который после Корнилова будет назначен командующим Петроградским военным округом. Они делают распоряжения, чтобы «не пустить» Иванова с его отрядом в Петроград. В Думу стали приводить и привозить видных деятелей царского режима. Вечером сам явился жалкий Протопопов. А на улице толпа зверски расправляется с городовыми.
Но все же все нервничают и боятся. Боятся прихода войск с фронта, боятся возвращения Государя. Во что бы то ни стало стремятся помешать продвижению поездов. Это поручили Бубликову, который стал распоряжаться с большим рвением. Бубликов, как и подавляющее большинство «героев февраля», был масоном. Он выпустил воззвание полное демагогии, которое начиналось: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной Думы, взяв в свои руки оборудование новой власти, обращается к вам от имени отечества: от вас зависит спасение родины»… Яне буду продолжать это демагогическое, насквозь лживое заявление. Разруху создала не власть, а революционная рвань, к которой принадлежали как и сам Бубликов, так и его покровитель Родзянко, прогрессивный блок, социалистические партии, «Земгор» и прочие оппозиционные очаги. Комитет Государственной Думы никакой властью не обладал, и, как мы увидим позже, сам Родзянко не имел права сообщаться по телеграфу без разрешения всех этих Сухановых, Стекловых, Соколовых, Чхеидзе и прочих новых владык взбунтовавшегося Петрограда. Но Бубликов отдавал приказания и все его слушались. Чувствовалось, что та преступная пропаганда, которая велась все эти годы, давала себя знать. Да и братьев «свободных каменщиков» было повсюду больше, чем достаточно, а они должны были исполнить, что им было приказано. Помните – «Убью, если будет велено». Преследуя «темные силы» «реакции и царизма», эти «лучезарные силы» масонов сидели и во Временном комитете Государственной Думы, и в далеко не временном Совете рабочих и солдатских депутатов, находились среди высшего командования Императорской Армии, гвардейских офицеров, дипломатов, профессоров, журналистов, банкиров и прочих «прогрессивных и передовых» изменников нашей Родины. Вместе с Бубликовым активное участие в подлинной разрухе принял его родственник инженер Ломоносов. Это они повинны в том, что ни Государь, ни Иванов не смогли пробраться в Петроград. Суханов пишет о реальном положении, создавшемся к тому времени: «Формально власть принадлежала думскому комитету, который проявлял не малую деятельность, который быстро распределил ведомства и функции между депутатами Прогрессивного блока… но, в частности, он не имел никакой реальной силы для очередной “технической” задачи – водворения порядка и нормальной жизни в городе. Если кто-либо располагал для этого средствами, то это был Совет рабочих депутатов, который начинал овладевать и располагать рабочими и солдатскими массами. Всем было ясно, что в распоряжении Совета находятся все наличные (какие ни на есть) рабочие организации, что от него зависит пустить в ход стоявшие трамваи, заводы, газеты и даже водворить порядок, избавить обывателя там и сям от эксцессов при помощи формировавшихся дружин.
