Император Наполеон - [89]
18 июля под Клястицами арьергард Витгенштейна под командованием Я. П. Кульнева атаковал и разбил авангард войск Удино, захватив даже личный обоз маршала и 900 пленных. Но на следующий день Кульнев, устремившийся в погоню за разбитым противником, натолкнулся у Боярщины на главные силы Удино, был разбит и сам, первым из русских генералов 1812 г., пал в бою. По общепринятой версии, французское ядро оторвало ему обе ноги, когда он отступал в последних рядах своих воинов[875]. Есть и другая версия, исходящая от барона М. Марбо, бывшего участником этого боя: сразил Кульнева некий «вахмистр Лежандр», «вонзив ему в грудь саблю»[876]. Теперь уже маршал Удино попытался было развить свой успех, но у с. Головщина был отбит и отошел к Полоцку.
Наполеон, следивший за ходом дел на своих флангах, оценил по достоинству и пассивность Макдональда, и активность Витгенштейна, которого к тому же в любой момент могли поддержать корпуса И. Н. Эссена и Ф. Ф. Штейнгейля. Поэтому Наполеон подкрепил силы Удино корпусом генерала Л. — Г. Сен — Сира. Тем самым он, хотя и обезопасил свой левый фланг, еще более ослабил центр Великой армии.
Не добился Наполеон решающего успеха и на своем правом фланге. Здесь 15 июля под Кобрином две русские дивизии (К. О. Ламберта[877] и Е. И. Чаплица) из 3-й армии окружили бригаду генерала М. Кленгеля из саксонского корпуса и заставили ее сложить оружие. То была первая в 1812 г. русская победа[878].
Наполеон был раздосадован и встревожен. 21 июля, узнав о Кобрине, он приказал К. Ф. Шварценбергу, чтобы тот «с двумя корпусами (австрийским и саксонским. — Н. Т.) пошел на Тормасова, дал бы ему сражение и преследовал бы его повсюду до тех пор, пока не разобьет»[879]. Под впечатлением Кобрина Наполеон изменил свое намерение (ранее согласованное с императором Австрии) включить корпус Шварценберга в центральную группу войск и оставил австрийцев вместе с саксонцами против 3-й армии[880]. Таким образом, Наполеон признал, что он ошибся в расчете нейтрализовать армию А. П. Тормасова силами одного корпуса Ж. — Л. Ренье. Теперь, исправив эту ошибку, он обрекал себя на то, что позднее, при Бородине, недосчитается «тех 30-ти (по крайней мере) тысяч солдат, которых мог привести к нему еще в Витебске князь Шварценберг»[881]. Более того, часть сил Шварценберга и целую дивизию польского генерала Н. Т. Домбровского Наполеон вынужден был отрядить против корпуса Ф. Ф. Эртеля, который закрепился в районе Мозыря.
Как бы то ни было, 31 июля Шварценберг и Ренье выполнили приказ Наполеона и стабилизировали правый фланг Великой армии. В тот день у м. Городечна их корпуса (38 тыс. человек) атаковали Тормасова, который опрометчиво разослал в наступательные рейды больше половины своей армии и остался с 18 тыс. человек. Атаки вел главным образом 13-тысячный корпус Ренье. Шварценберг, располагавший 25 тыс., помогал своему союзнику нехотя, преимущественно артиллерийской канонадой. Тормасов отразил все атаки, но тяжелые потери (до 4 тыс. человек) и видимое превосходство неприятеля заставили его отступить за р. Стырь и далее к Луцку, где он закрепился[882].
Бой у Городечны нельзя признать решительной победой Шварценберга и Ренье. Но инициативу они у Тормасова, безусловно, перехватили. Наполеон был так доволен этим, что исходатайствовал у Франца I фельдмаршальский жезл для Шварценберга[883]. Впрочем, Наполеон не обольщался ни успехом у Городечны, ни самим Шварценбергом, сказав о нем позднее: «Я сделал его фельдмаршалом, но не мог сделать из него генерала»[884].
Итак, война принимала затяжной характер, а этого Наполеон опасался больше всего. Растягивались его коммуникации, отставали обозы, а главное, росли потери: в боях, от дезертирства, болезней и мародерства. Досадуя на затруднения с продовольствием, бездорожье, пространства России, непокорность местного населения, солдаты Великой армии (надо признать, в основном не французских частей, в первую очередь немецких — вестфальских, баварских и пр.) чинили грабежи и насилия, мародерствовали. 2 июля генерал А. Дюронель, который вскоре будет назначен военным комендантом Москвы, почтительно доносил Наполеону, что весь район от Воронова до Лиды в Белоруссии «разграблен войсками Его Величества короля Вестфальского», т. е. Жерома Бонапарта[885].
Наполеон понимал, насколько губительно отражается на моральном духе войск мародерство, и пытался пресечь его суровыми мерами в зародыше. Уже 21 июня в Вильно он приказал судить военным судом всех уличенных в мародерстве, которые тем самым «позорят имя француза», и казнить их в 24 часа[886]. В архиве Санкт — Петербургского ИРИ РАН хранятся подлинные экземпляры приказов Наполеона и смертных приговоров военного суда от 8, 9, 11 июля (н. ст.), согласно которым расстреливались порознь и партиями солдаты и чиновники за грабежи и «грубое обращение» с местными жителями
