Император Наполеон - [122]
1 февраля при Ла — Ротьере Наполеон, располагая, по данным Е. В. Тарле и А. Кастело, 30–33 тыс. новобранцев, выдержал 10 — часовую битву с главными силами Шварценберга (как минимум 122 тыс. человек)[1273]. Поскольку французы после боя вынуждены были отступить, некоторые историки зачли им поражение. Так, А. Лашук назвал Ла — Ротьер «неудачным сражением» Наполеона, хотя и подчеркнул, что французы отступили «в полном порядке», и при этом «никто даже не пробовал преследовать» их, и Д. Чандлер усмотрел здесь «тактическое поражение» французов, но тоже признал, что Наполеон «с величайшим искусством вышел из битвы по всей своей линии»[1274]. Именно потому, что Наполеон после 10 — часо — вой битвы с противником, вчетверо превосходившим его численно, отступил от Ла — Ротьера «с величайшим искусством» и «в полном порядке», Е. В. Тарле заключил, что эта битва оставила у французов «впечатление почти выигранной»[1275]. Во всяком случае разбить себя они не позволили и, пожалуй, заслужили под Ла — Ротьером ничью.
Как бы то ни было, Наполеон после Ла — Ротьера вышел в тыл Силезской армии и, сбив с толку союзное командование хитроумностремительными маневрами, ошеломил противника целым фейерверком побед: за пять дней, с 10 по 14 февраля, он выиграл четыре сражения — под Шампобером, Монмирайлем, Шато — Тьерри и Вошаном, — разгромив по частям всю Силезскую армию.
10 февраля при Шампобере был почти уничтожен русский корпус генерала 3. Д. Олсуфьева, а сам Олсуфьев и еще один генерал, К. М. Полторацкий (причастный к убийству Павла I) взяты в плен вместе с 3 тыс. их солдат. Между прочим, самого Олсуфьева пленил 19-летний рядовой конно-егерского полка Кристиль. «Этот юноша, имевший за плечами всего полгода службы, лично доставил своего пленника к императору, который собственноручно наградил храбреца рыцарским крестом Почетного легиона»[1276]. Еще полторы тысячи русских воинов (цитирую Е. В. Тарле) «были перебиты, остальные бежали»[1277]. Французы потеряли всего 600 (по данным М. И. Богдановича) или даже меньше 200 человек, как подсчитал Д. Чандлер[1278]. Вечером после битвы Наполеон пригласил пленных генералов к себе на ужин и потом долго говорил о пожаре Москвы (может быть, и о цареубийстве) с Полторацким[1279].
В тот же вечер император писал Марии-Луизе: «Моя дорогая Луиза! Победа! <…>. Прикажи устроить салют перед Домом инвалидов и пусть об этом возвестят во всех увеселительных заведениях. Я преследую Сакена <…>. Наступая ему на пятки, рассчитываю в полночь достичь Монмирайля. Нап.»[1280] Мария-Луиза в ответ поделилась с мужем своей радостью: «Римский король просил меня передать тебе, что он съел весь шпинат — это наша потрясающая новость для тебя»[1281].
На следующий день, достигнув, как он обещал Марии-Луизе, Монмирайля, Наполеон разгромил здесь объединенные силы двух союзных корпусов — русского (Ф. В. Остен — Сакена) и прусского (Г. Д. Л. Йорка). Союзники потеряли около 8 тыс. человек, французы — меньше 1 тыс.[1282] В этом сражении «получил 10 штыковых ран» и был взят в плен подпоручик Г. С. Батеньков[1283] — впоследствии видный член Северного общества декабристов, осужденный на 20 лет каторги.
Развивая успех, Наполеон 12 февраля у г. Шато — Тьерри настиг отступавшие в беспорядке корпуса Йорка и Остен — Сакена и подверг их новому разгрому. На этот раз союзники потеряли еще 3 тыс. человек и весь обоз корпуса Остен — Сакена (урон французов не превышал 400 человек)[1284]. «Моя пешая и конная гвардия покрыла себя славой, особенно отличились драгуны, — написал император об этой победе своему министру и другу Рене Савари. — То, что они совершили, может быть сравнимо только с рыцарскими романами и подвигами воинов того времени, когда благодаря своему вооружению и ловкости лошадей один убивал триста — четыреста человек. Враг должен быть потрясен и охвачен ужасом»[1285].
Союзники действительно были потрясены после Шампобера, Монмирайля и Шато — Тьерри, а после новой победы Наполеона 14 февраля при селении Вошан их потрясение уже приближалось к панике. В битве при Вошане Наполеон разгромил еще два союзных корпуса — прусский (генерала, графа и будущего фельдмаршала Ф. Г. Клейста) и русский (генерала П. М. Капцевича) — под общим командованием Г. Л. Блюхера. Здесь почти полностью была уничтожена прусская дивизия графа Г. Э. К. Цитена (тоже ставшего позднее фельдмаршалом!) и взят в плен русский генерал князь А. П. Урусов, причем союзники потеряли, по разным данным, от 6 до 9 тыс., а французы — всего лишь 500–600 человек[1286]. «Невозможно было, — восклицал М. И. Богданович, — одержать больших успехов с меньшими потерями!»[1287]
Союзное командование на время потеряло способность ориентироваться в столь злосчастном для него круговороте боевых действий. «Наполеон был вездесущ и страшен, — вспоминал российский генерал от инфантерии (эмигрант из Франции) граф А. Ф. Ланжерон. — Он бил нас всех, одного за другим. Мы боялись его дерзких замыслов, быстроты его маршей, его головоломных комбинаций. Едва составишь план, он его уже разгадал»[1288]. «Он будто в кармане носил войско свое» и «птицей летал между Сеной и Марной», — в таких выражениях отзывались о наполеоновских маршах 1814 г. современники и будущие историки
