Император и шут - [13]

— Кэйдолан, — буркнул Тинал, быстро избавляясь от одежды Андора. — Дарад видел ее на балконе, но думать — не его занятие.

— Ясно. Но почему она?

— Скорее же! — требовал парень. — Потому что вряд ли ктонибудь, кроме нее, сможет приблизиться к Инос и поболтать с глазу на глаз. Ты что, не знаешь, как тщательно джинны охраняют своих женщин? — снизошел до объяснений вор. Он успел раздеться догола, и терпение его лопнуло. Мальчишка оттолкнул Гатмора и мигом справился с узлами. — Я, возможно, смогу добраться до тетушки. Уж старушкуто не станут охранять слишком бдительно.

— А что с того?

Тинал потрошил тюк, разбрасывая вокруг себя тряпье, и наконец выкопал шорты. Имп натянул их, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, и снова склонился над ворохом барахла, выбирая обувь.

— В дело вступит Джалон.

— Джалон? — озадаченно произнес Гатмор. Он не считал себя глупцом, но таинственная шайка упорно делала из него дурака, нарочно путая моряка. Сагорн — интриган, Тинал — пройдоха. Что мог противопоставить им честный моряк?

Но вот Тинал извлек из мешка меч и пристроил его себе на спину. Клинок был из отличной гномьей стали, но рукоять слишком явно указывала на бывшего хозяина, на ней словно табличка висела: «Украдено из дворца Араккарана». Внутри дворцовых лабиринтов парнишка в любой момент мог вызвать Дарада, если возникнет необходимость в кровавой схватке.

— Вот, собственно, и все, — заявил Тинал, глядя на Гатмора снизу вверх. — А дальше — импровизация. Может быть, у тебя найдется план получше?

— У меня — нет, — угрюмо признался моряк, — но у тебя он есть. Выкладывай!

— Ладно. Инос передает Джалону свое слово силы. Став адептами, мы вызволяем Рэпа… Тебе не стоит слоняться вокруг дворца. Я не знаю, сколько времени понадобится на все про все: возможно, день или больше. Ищи нас… — Тинал умолк, выбирая место встречи, — в салуне «Северная звезда». Да, именно там — его двери не закрываются ни днем ни ночью. Если попусту прождешь два дня, знай — мы мертвы. Понятно?

— Почему всетаки Джалону? Постой, здесь слишком светло, чтобы взбираться. Отыщи какойнибудь темный уголок.

— Здесь безопаснее всего. Оглянись вокруг — ни одной живой души.

Гатмор собрался было возражать, но опоздал. Легконогий воришка уже мчался через пустынную улицу, и не успел Гатмор охнуть — как постреленок словно взлетел на стену. Еще через мгновение он исчез. Моряк же остался стоять посреди вороха разбросанной одежды, со страхом ожидая тревожных криков. Но ночь хранила молчание.

Облегченно вздохнув, Гатмор наклонился, взял мешок и начал засовывать в него не понадобившиеся на этот раз тряпки. Затянув узлы, он выпрямился, готовый вскинуть на спину поклажу, и застыл.

— Идиот! — прошептал он. Одиночество всегда способствовало его мыслительному процессу.

«Итак, Рэп умирает, распятый на полу. Ему выжгли язык и переломали кости. Его тело пожирает гангрена… Пусть Дарад или Тинал, не важно, станут адептами — ничем они Рэпу не помогут. Только колдуну под силу исцелить такие жестокие раны. Колдуну, а не адепту! Кроме того, знает ли Иносолан, как изувечен Рэп? А если ее убедили, что он просто брошен в темницу? Тогда она с легкостью поверит россказням бессовестной шайки. Слово она отдаст, но Рэпу это не поможет!» — застонал джотунн и спугнул цикад взрывом проклятий.

— Одурачили! Конечно, одурачили! — рычал моряк. — Охмурят и девчонку! А Рэп… Рэп… он все равно умрет!

6

— Шанди! Шанди! О, мой бедный малыш! Шанди!..

Голос звучал из далекого ниоткуда. Он был очень громким. Шанди не понимал, почему мягкий и нежный голос тети Оро так сильно изменился. Мальчик не помнил случая, когда бы тетя Оро повышала голос до крика.

Шанди лежал на животе. Потому что так ему было удобно. Он спал, крепко спал — в темной комнате, на мягкой кровати. Ох, как ему хотелось спать!

— Шанди!

Мальчик улыбался, не в силах проснуться. Ему было приятно, что Оро пришла к нему. Шанди очень надеялся, что тетя увидит его улыбку даже в этой темноте, а увидев, поймет, как он ей рад. Говорить принц не мог, язык не поворачивался он спал. Весь мир словно плыл, покачиваясь на легких волнах. Просыпаться не хотелось — ведь тогда проснется и боль. А мальчик не хотел чувствовать мучительную боль в ягодицах.

— Шанди, поговори со мной!

Шанди попытался сказать тете, что завтра обязательно навестит ее. Но смог лишь невнятно пробормотать чтото. Странный вкус во рту мешал говорить не меньше, чем сонливость. Вкус лекарства, которое дала ему мама, чтобы унять боль.

Дозу на этот раз пришлось значительно увеличить, потому что выпороли его зверски.

«Я был плохим мальчиком. Почему? Я не помню. Но чемто я разочаровал Итбена, очень разочаровал… Так хочется спать…» — медленно ворочалась мысль.

— Что тебе понадобилось в моей спальне?

«Мамин голос. Кричит. О Боги, мама злится!» — затосковал Шанди.

— Я навещаю племянника. Не пойму только, что девятилетний парень делает в материнских покоях? Будь добра, объясни!

«Голос тети Оро, — понял Шанди. — Не знал, что она может так кричать. Ее голос всегда был такой, как она: мягкий, приятный. А сейчас нет…»

— Он мой сын, — завопила женщина, — и мне решать, где ему спать. Так что благодарю за заботу.