Император Диоклетиан и конец античного мира - [37]
Следует отметить, что голословных обвинений быть не могло — непременно требовались показания не менее двух свидетелей.
Впоследствии христиане стали выкупать эти протоколы. Так в актах казненных в 304 г. Тараха, Прова и Андроника отмечено, что христиане заплатили за них римским властям 200 денариев[335].
Несмотря на всю жестокость политики правителей империи сломить моральное сопротивление христианства все же не удалось,
Большинство рядовых христиан упорно придерживались своих религиозных взглядов. Их упорное и мужественное сопротивление стало привлекать на их сторону симпатии масс населения.
Христианские общины были достаточно сильными организациями, опиравшимися на широкую массовую моральную поддержку, а героизм лиц, подвергшихся гонениям, создавал им ореол мученичества, усиливая проявления ненависти и озлобления против имперской администрации. Кроме того, далеко не во всей империи гонения были успешными. В западных провинциях (Британия, Галлия) эдикты против христиан не только не снискали поддержки населения, но и вызвали массивное сопротивление администрации. Констанций Хлор, цезарь Запада, спокойно смотрел на нарушения эдиктов Диоклетиана. По-видимому, это объясняется не тем, что сам Констанций симпатизировал христианам и потому не повиновался Диоклетиану — всегда и во всем три соправителя повиновались старшему августу, — но тем, что на Западе не было почвы для проведения в жизнь антихристианских эдиктов.
По словам Евсевия Памфила, именно конечная неудача гонений на христиан и предопределила конец правления Диоклетиана:
"Чье слово в состоянии пересказать, сколь великим богатством и благоденствием наслаждалось римское правительство до борьбы с нами, в те времена, когда сохранялись еще дружеские и мирные отношения римской власти к христианам? Тогда верховные владыки целые десятилетия и двадцатилетия своего царствования проводили в празднествах, торжествах, блистательных пиршествах и увеселениях среди полного и нерушимого мира. Но между тем как их благоденствие беспрепятственно умножалось и с каждым днем чрезвычайно возрастало, они, прекратив вдруг с нами мир, возбуждают против нас непримиримую войну. И вот не исполнилось еще двух лет, как в целом управлении их произошло нечто новое, извратившее весь порядок дел. Первенствующего из упомянутых (царей) поразила трудная болезнь, доведшая его до помешательства, так что он, вместе с занимавшим после него второе место, сошел в жизнь гражданина и частного человека. Потом, едва это случилось, как вся держава распалась на две части — событие, которого подобного история дотоле не представляла"[336].
Здесь мы видим как Евсевий из строго объективного историка своего времени превращается в творца христианской легенды о диоклетиановом гонении. Не мог он не знать, что не было двадцатилетнего процветания, а были непрерывные войны с внешними и внутренними врагами империи, о двадцатилетнем сроке правления Диоклетиан объявил изначально, не были гонения и беспричинными, о чем писал и сам Евсевий…
Христианские общины вышли в конце концов победителями в борьбе с императорской властью и отстояли свое право на существование. Даже такой настойчивый преследователь христиан, каким был Цезарь Галерий, был вынужден в 311 г. признать:
"Я искал преследованиями только оградить старые учреждения отечества, которым угрожали новаторы, но, быть может, я заслужил гнев богов тем, что заперши храмы и мучениями, я оставил без богослужения значительное число моих подданных; и так как много христиан упорно удаляются от старых верований, пусть они свободно почитают бога по своим обрядам, пусть молятся за наше здравие, благо государства и свое"[337].
В тексте его официального эдикта о веротерпимости, изданном в Никомедии 30 апреля 311 г., говорилось:
"Среди важных забот, которыми мы были заняты во имя блага и безопасности империи, мы имели в виду все исправить и восстановить согласно древним законам и древним общественным благочинием римлян. Мы особенно желали возвратить на путь разума и природы впавших в заблуждение христиан, которые отказывались от религии и обрядов предков и, самонадеянно отвергая старинные обычаи, сочинили нелепые законы и мнения по внушению своей фантазии и организовали разнообразные общества в различных провинциях нашей империи. Так как эдикты, изданные нами с целью поддержания поклонения богам, подвергли многих христиан опасностям и бедствиям, так как многие из них претерпели смерть, а многие другие, в более значительном числе, до сих пор упорствуют в своем нечестивом безрассудстве, лишены всякого публичного религиозного культа, то мы желаем распространить и на этих несчастных людей наше обычное милосердие.
Поэтому мы дозволяем христианам свободно исповедовать их религию и собираться на их сходки без опасений и препятствий лишь с тем условием, чтобы они всегда оказывали должное уважение существующим законам и властям.
Другим рескриптом мы сообщим нашу волю судьям и должностным лицам, и мы надеемся, что наша снисходительность побудит христиан возносить к Богу, которому они поклоняются, молитвы о нашей безопасности и о нашем благополучии, а также о их собственном благоденствии и благоденствии государства"
