Император Цезарь Август. Армия. Война. Политика - [26]

Экскурс в область демографии необходим, чтобы учесть, что в 14–13 гг. до н. э. сыновья ветеранов гражданских войн как раз вступали или уже вступили в призывной возраст. «Демографический взрыв» начала 20-х гг. до н. э. должен был обеспечить армию резервами на много лет, и это обстоятельство делает понятным, почему уже в 12 г. до н. э. римская внешняя политика резко активизируется: теперь Август рассчитывал, что потери во время боевых действий возможно будет легко компенсировать.

***

Второе десятилетие до н. э., начавшись с кровавого подавления восстания кантабров, прошедшее в сопровождении все новых и новых вспышек военных действий, близилось к концу. На востоке державы царило спокойствие, развернутые в западных провинциях вооруженные силы Рима были готовы выполнить приказ. Стратегические предпосылки для полного покорения континентальной Европы были налицо: римские войска стояли на Рейне и Дунае, в тылу у племен юга Восточно-Европейской равнины находился покорный Риму Боспор. Мощный военный кулак был уже занесен над пока еще свободной Германией, и никакая случайность не могла остановить набиравшую обороты машину римских завоеваний.[255]

Глава 6 Тень Александра

1. Последние приготовления

Первые военные столкновения римлян и германцев относятся к концу 11 в. до н. э., когда племена кимвров и тевтонов, разгромив несколько римских армий и наведя ужас на Италию, были в конце концов уничтожены Марием. Галльские войны Цезаря сделали германцев постоянными (и беспокойными) соседями римлян — естественной границей между римскими владениями и свободной Германией являлся Рейн. После Цезаря и до начала кампаний Друза римские войска форсировали эту реку лишь однажды: когда в 38–37 гг. до н. э. Агриппа вел в этом регионе боевые действия против восставших галлов, он, видимо, стремясь покарать их германских союзников, вторгся на правый берег Рейна.[256] Эпизодические столкновения имели место и в 20-е годы до н. э.: в 29 г. Гаю Каррине пришлось иметь дело со свевами, поддержавшими восстание галлов, а в 25 г. Марк Виниций совершил карательную экспедицию против германцев, которые убили римских купцов.[257] Новые неприятности, чувствительно задевшие римский престиж, принес 16 г. до н. э.: сугамбры и их союзники узипеты и тенктеры перешли Рейн, разграбили подвластные римлянам территории, разбили Марка Лоллия, наместника этой провинции (взяв при этом орла V легиона), и без особой спешки возвратились к себе на родину.[258]

Некоторые исследователи полагают, что именно это событие повлекло за собой решение Августа покончить с германской проблемой военным путем.[259] Однако можно усомниться в том, что частному эпизоду римско-германских отношений император придавал такое значение, тем более что конфликт с сугамбрами был урегулирован по их же инициативе.[260] Очевидно, начавшиеся через несколько лет после набега сугамбров германские войны Рима, судя по их масштабу и продолжительности, нисколько не зависели от «мелочей», подобных этой.

Главная цель трехлетнего (16–13 гг. до н. э.) пребывания Августа в Галлии понятна: император и его штаб занимались подготовкой крупномасштабной наступательной войны. Подробности этой грандиозной подготовительной работы источниками отражены слабо, но ясно, что она подразумевала создание системы снабжения действующей армии, переброску войск для концентрации ударной группировки, строительство флота и инженерное обеспечение его выхода в открытое море, сбор информации о противнике и о будущем театре военных действий.[261] Командующим армией вторжения был назначен младший пасынок императора Нерон Клавдий Друз который после окончания альпийской кампании находился вместе с Августом в Галлии.[262] Возможно, этот выбор был продиктован таким непредвиденным обстоятельством, как смерть Агриппы: Г. Ферреро убедительно показал, что план завоевания Германии, предусматривавший мощное техническое обеспечение операций и широкое использование флота, носит несомненный отпечаток незаурядной личности Марка Агриппы, который должен был руководить осуществлением этого плана, если бы смерть не постигла его столь неожиданно.[263] Чтобы понять, почему выбор Августа остановился на Друзе, надо учитывать, что пятидесятилетний принцепс постоянно держал в поле зрения вопрос о своем преемнике; внезапная смерть его друга, соправителя и ровесника Агриппы, не только вновь остро поставила эту проблему, но и самым неделикатным образом напомнила Августу, что и он не вечен. В свое время, с рождением у Юлии, единственной дочери Августа, сыновей Гая и Луция и последующим усыновлением императором своих родных внуков, будущее династии казалось гарантированным, пока был жив Агриппа. Его кончина создавала иную династическую ситуацию: если бы столь же внезапно умер и Август, императорскую власть было бы невозможно передать его прямым наследникам из-за их малолетства. Проанализировав династическую политику Августа, Б. Левик предлагает вернуться к созданной в свое время Э. Корнеманом схеме «двойного принципата».[264] Она полагает, что Август стремился вообще снять проблему наследования императорской власти, создав пары правителей — с тем, чтобы освобождавшаяся в старшей паре вакансия автоматически замещалась кем-то из младшей. По ее мнению, до смерти Агриппы эта система выглядела следующим образом: действующую пару властителей составляли Август и Агриппа; «в запасе» были (возможно) Тиберий и Друз, и Гай и Луций Цезари (безусловно).