Император Алексей Ι Комнин и его стратегия - [80]

Василий II так и не сумел или не успел провести структурные реформы в армии, которые позволили бы полностью отказаться от стратиотского ополчения, которое в действительности было серьезным тормозом на пути развития византийской военной организации, и полностью перевести армию на профессиональную основу. Не феодализация и не появление богатых проний привели к военной деградации Византии во второй половине XI века, как писали историки-марксисты, а низкий профессионализм стратиотов – солдатской массы вчерашних крестьян, в которой тонули небольшие профессиональные части, такие как варяжская гвардия, этерия, «маниакаты» или личные дружины тех или иных знатных землевладельцев, таких как Комнины или Вриеннии. Фемное ополчение стратиотов оказалось не в силах выдержать натиск сельджуков, печенегов и норманнов в 1060-е – 1070-е годы и продемонстрировало свою полную несостоятельность. В этих условиях у нового императора Алексея, проявившего уже в юные годы незаурядный военный талант, был лишь один единственный выход – обратиться к западно-европейскому или русскому военному опыту, опереться на профессиональные и хорошо вооруженные дружины знатных землевладельцев, расширить состав варяжской гвардии за счет привлечения новых элементов из Европы – англосаксов и английских данов, в условиях потери восточных фем и деградации прежних экономических контактов с Русью во второй половине XI века, вызванной захватом степного пояса в Северном Причерноморье кочевниками-половцами.

Следствием подобной политики Алексея стал массовый приток в византийскую армию не только англосаксов, но также западноевропейских рыцарей из континентальной Европы, присутствие которых в Византии до воцарения Алексея Комнина было скорее эпизодическим, чем систематическим. Если франкские, немецкие и норманнские рыцари служили уже в армии Романа Диогена, Михаила Парапинака и Никифора Вотаниата, то при Алексее Комнине их число, по-видимому, только возрастало в условиях общей интенсификации связей Византии и западноевропейских государств в результате Первого Крестового похода. Наряду с англосаксами другим важным источником пополнения византийской армии при Алексее Комнине оставались степные кочевники, в частности, вчерашние враги – печенеги, половцы и даже сельджуки, которые формировали особые контингенты и вели войну привычным для себя способом. Однако, хотя кочевники играли важную роль в осуществлении различных операций Алексея Комнина – например, в период войн против Роберта Гвискара и Боэмунда Тарентского, – не они определяли общий облик византийской армии в ту эпоху.

Активное заимствование рыцарской тактики и рыцарского воинского мастерства византийцами в эпоху Алексея Комнина во многом позволило императору создать вполне боеспособную силу, относительно компактную по сравнению с массовой стратиотской армией прошлых веков. Можно утверждать, что главные победы Алексея над норманнами и сельджуками были одержаны благодаря использованию императором западных рыцарей и применению ромеями рыцарской тактики таранного удара конницы с копьем наперевес, которая, в свою очередь, вероятно, пришла в Европу из Византии в эпоху военных реформ Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия. Однако в отличие от варягов и русов, служивших Василию II и его преемникам на основании договоров, заключенных между византийским правительством и русскими князьями Олегом, Игорем, Ольгой и Владимиром, англосаксы и франки в византийской армии Алексея Комнина с самого начала представляли собой чужеродный элемент, никак не связанный с империей ни через своих князей, ни даже конфессионально. Если варяг или русский витязь, давший клятву служить василевсу, был связан обязательствами с Византийской империей не только посредством личной клятвы, но в силу договора с империей собственного конунга или князя – следовательно, измена василевсу в такой ситуации одновременно становилась изменой собственному конунгу или князю, – то англосаксонские или франкские солдаты удачи времен Алексея Комнина за незначительным исключением находились в Константинополе как частные лица, для которых василевс был обычным работодателем, и, к тому же, правителем государства греческих схизматиков. Здесь все зависело от личной преданности того или иного западного рыцаря императору, полагаться на которую, как показала история Первого Крестового похода, Алексей Комнин не мог.

Таким образом, первый вывод настоящей работы можно сформулировать следующим образом. Массовое привлечение Алексеем Комнином англосаксонских наемников в варяжскую гвардию, в меньшей степени – привлечение франкских рыцарей, печенегов, сельджуков и отчасти половцев, также привлечение некоторых участников Первого Крестового похода на службу Византийской империи дало кратковременный позитивный эффект, позволило создать боеспособную силу, остановить экспансию южноитальянских норманнов, сокрушить печенегов и даже начать наступательную войну против сельджуков Рума в Малой Азии. Однако конфликт Алексея Комнина с Киевскими князьями, захват Тмутаракани, отказ от наступательных военных действий против половцев вместе с Русью ради восстановления прежних торговых путей и связей на Днепре, на Дунае и в Таврии после поражения Лже-Диогена I и хана Тугоркана в 1096 году стали крупными стратегическими просчетами императора Алексея Комнина. Эти просчеты не позволили ему возродить варяго-русскую дружину Василия II на базе варяжской гвардии после потерь, понесенных ею под Диррахием 18 октября 1081 года. Эти просчеты также не позволили императору организовать вооруженные силы Византийской империи на основе русско-скандинавской воинской корпорации, спаянной общим территориально-политическим происхождением и общей дружинной культурой