Иметь все - [39]

– Это можно обойти, – Мик Норман впервые подал голос, – я говорил с фотографом. Он не действовал самовольно. Он получил разрешение на съемку у сестры. Он не нарушал ничьих прав. Закон ведь запрещает только нарушение чьих-то прав. Поэтому мы можем использовать эти снимки.

Дэвид неприязненно посмотрел на него. Мику Норману было двадцать семь, и он был типичным продуктом «десятилетия алчности»: амбициозный и эгоистичный, он считал нормы морали устаревшими и ненужными. Вместо сердца у него медицинская страховка на лечение сердечных болезней.

– И сколько этот «фотограф-любитель» заплатил сестре за разрешение снимать? Или вы думаете, что она позволила ему это по доброте душевной и из любви к желтой прессе? Бога ради, Логан, разве ты не слышишь вони, которой разит от всего этого?

– Нам нужны эти снимки, Дэвид, – спокойно сказал Логан. – «Уорлд» начинает сводить нас на нет. Это сползание в пропасть мы должны остановить.

– Но только не публикацией отвратительных снимков умирающего человека. Пойми, Логан, люди любят Джима Джонсона. Он один из символов этой страны. Они не хотят видеть его вот таким: истощенным, в болячках. И эта публикация не пройдет без последствий. Ты помнишь, как «Уорлд» опубликовал снимок жертвы изнасилования в Брентвуде? Девушки, подвергшейся групповому изнасилованию и пыткам? Он вызвал у людей такое отвращение, что «Уорлд» потерял читателей вместо того, чтобы их приобрести. И мы потеряем наших тоже.

Мик Норман собирался что-то сказать, но Логан знаком приказал ему молчать.

– Хорошо. Возможно, ты и прав. Мы не будем печатать эти снимки.

Дэвид с интересом посмотрел на Логана. Почему он вот так сразу сдался? Дэвиду польстила бы мысль, что дело было в силе его аргументов или в остатках морали у Логана, но он знал его слишком хорошо. Морали у Логана было ничуть не больше, чем у Нормана. Тут должна быть другая причина, которой Дэвид не знал. Пока не знал.

Считая беседу законченной, он встал. На полпути к двери его остановил голос Логана:

– Дэвид…

– Да, Логан?

– Нам нужна сенсация. И поскорее.

– Я знаю, Логан, я знаю.

Дэвид смотрел, как Лиз, склонясь над своим туалетным столиком, заканчивала подводить глаза. Они отправлялись на вечеринку. Лиз была удивительно красива в эти дни. Успех шел ей. Она никогда не была слишком озабочена своей внешностью – помнится, услышав наделавшее столько шуму высказывание Брюса Олфилда, что англичанки предпочитают тратить деньги на верховую езду и всякого рода курсы, а не на модные туалеты, она воскликнула: «И слава Богу! Это гораздо полезней для здоровья!», – но тем не менее она купила несколько хороших новых платьев, и они были ей к лицу.

Однако Дэвид был бы искренне рад, если бы им не нужно было идти на этот прием. В нем еще не улеглись переживания от сегодняшнего разговора с Логаном, и меньше всего ему хотелось этого трепа с кучкой самодовольных телевизионщиков. Хорошо хоть, что все должно кончиться к девяти и что их там прилично покормят. Слава Богу, на приемах «Метро ТВ» вино всегда льется рекой, и он сможет как следует надраться, если станет слишком скучно.

Он осторожно приподнял прядь волос у шеи Лиз и поцеловал ее. К его удивлению, она слегка вздрогнула.

– Что ты?

– Извини, я немного не в своей тарелке. Меня достал Конрад. Он что-то задумал, а я не пойму что. Он оттирает меня на каждом повороте. Я бьюсь за уровень передач, а он считает меня занозой в заднице. Бритт была права, я нужна ему только для витрины. А теперь, когда он увидел, что я стою у него на пути, он может захотеть избавиться от меня.

– Ну перестань, твой уход был бы для «Метро ТВ» большой потерей.

– Может быть. Но для меня он был бы, возможно, к лучшему, – она посмотрела на Дэвида в зеркало, чтобы увидеть, понял ли он ее.

Но выражение его лица было замкнутым и раздраженным.

– Почему, скажи, пожалуйста? Ты зарабатываешь кучу денег, все тебе завидуют…

– Потому что в жизни у меня осталась, похоже, одна работа. Я почти не вижу своих детей. И одному Богу известно, какой вред это наносит им.

– С детьми все в порядке. У них цветущий вид. Они обожают Сьюзи.

– И одному Богу известно, какой вред это наносит мне. Нет, в самом деле, все, что мне осталось в жизни, – это работа и борьба с Конрадом. Где мои развлечения? Где встречи с друзьями? Где даже чтение детям на ночь?

– Такова, наверное, цена успеха.

– В таком случае я начинаю думать, что для меня эта цена слишком высока.

На мгновение Дэвид увидел пропасть, в которую вел этот разговор. Работа становилась Лиз поперек горла, она могла даже плюнуть на нее, и это как раз тогда, когда у него самого начинаются неприятности. Все, хватит, больше никакого сюсюканья, надо говорить прямо и честно. И страх заставил его быть резким с ней:

– Послушай меня, Лиз. Если хочешь вести такую жизнь, как наша, ты должна быть готова на жертвы. За вещи, которые ты хочешь иметь, надо бороться. Лиз оглядела их обставленную дизайнером спальню с огромной кроватью, накрытой покрывалом от Осборна и Литтла. Метр этого покрывала стоил 25 фунтов, а сколько стоили стулья и туалетный столик в том же стиле? А подобранные в тон обои в смежной ванной, которые по настоянию дизайнера были выбраны цвета плесени?