Именем закона. Сборник № 3 - [72]

— Скажи ему, что от нас так не уходят.

Чугунов открыл сейф, достал литровую бутылку.

— Водка? — Панин сглотнул слюну.

— Чача.

— Похмелиться дашь?

— А то. Переведи ему, что дринкен надо.

Но Крюгер сам понял в чем дело и уселся снова на стул.

Чугунов разложил на чистых листках протокола закуску, разлил чачу в три стакана.

— Ну, поехали.

Они чокнулись. Крюгер поглядел, как русские выпили по полному стакану, и, усмехнувшись, допил свой.

— Вот это по-нашему, — засмеялся Чугунов.

Крюгера отвезли в гостиницу на машине, а Чугунов приказал телетайпом отправить данные в Москву. Пусть сами разбираются, Интерпол к ним ближе.

— Зажги фонарь, — скомандовал Корнеев.

Толстый белый луч выхватил из темноты салон «мерседеса», заискрился в разлетевшихся меленьких осколках. Пуля вошла в стекло рядом с креслом шофера и точно поразила висок того, кто раньше носил имя Отто Мауэр и был коммерсантом из Вены, в Москве возглавлял совместное советско-австрийское предприятие «Антик», занимающееся реставрацией и копированием антикварных изделий.

— Ничего в него пальнули, — сказал врач, приподнимая голову убитого, — точно в висок. Пуля в голове осталась.

— Логунов, — скомандовал Корнеев, — пусть не топчутся около машины как слоны, а гильзу ищут.

Он обошел машину, стоявшую в левом ряду у светофора почти напротив чудовищного сооружения, символизирующего русско-грузинскую дружбу.

— Расскажите, как было дело, — вновь спросил он постового милиционера.

— Я, товарищ подполковник, эту машину заметил сразу. Больно уж красивая. Гляжу, зеленый дали — она стоит, а двигатель работает. Я подошел, номера коммерческие, водитель на руле лежит, я думал, сердце или что еще… Посветил фонарем — кровь. Я по рации связался.

— Время какое?

— Двадцать два сорок семь.

Корнеев взглянул на часы, было двадцать три двадцать.

— Это твой пост, сержант?

— Зона патрулирования.

— Кто-нибудь здесь постоянно, в скверике этом, — Корнеев махнул рукой, — бывает?

— Кого вы имеете в виду?

— Пенсионеры любят посидеть на лавочках, пацаны местные, алкаши.

— Здесь часто бывают черные.

— Кто?

— Чучмеки эти, что цветами и фруктами торгуют. Они в гостинице при рынке живут, так вечерами сидят.

— Пошли.

Они перешли дорогу, и Игорь еще раз подивился, кому понадобилось портить площади, возводя монумент, похожий на нечто срамное.

Сквер был пуст. Только на одной из лавок спал человек, от которого за несколько метров несло перегаром. Рядом на земле валялись четыре пустые бутылки от портвейна.

— Это не свидетель, — усмехнулся Корнеев. — Где, ты говоришь, гостиница?

— А вот, в одноэтажном доме напротив.

Вход в гостиницу Тишинского рынка охраняла здоровая, с центнер весом, баба.

— Ты куда? — заорала она, вперив в Корнеева круглые, как у совы, глаза.

Ох до чего же не любил Игорь Корнеев эту категорию людей. Людей, получивших неведомо откуда право не пускать, не открывать, не отвечать. Право это давало им хамскую власть. А власть — возможность обирать людей.

— Куда? — насмешливо спросил Игорь. — Тащить верблюда.

Он-то точно знал, как надо разговаривать с подобными людьми.

Баба мертвой хваткой хватанула его за полу пиджака. Жалобно затрещали швы.

И тут она увидела входящего сержанта.

— Коля! А ну устрой этого проходимца в отделение. Он меня оскорблял, толкнул, матерился.

Сержант даже оторопел от неожиданности.

— Все? — Игорь попытался выдернуть полу.

— Видишь, что творит, гад! — заорала баба.

Из коридорчика показалось несколько устрашающе небритых восточных лиц.

Игорь достал удостоверение, раскрыл.

— Уголовный розыск.

Баба икнула и наконец выпустила пиджак.

Восточные лица исчезли, словно растворились в полумраке коридора.

— Позови кого-нибудь из наших людей, — приказал Игорь сержанту.

Через несколько минут вбежал запыхавшийся оперуполномоченный Ковалев.

— Алик, проверь книгу регистрации, связь ее с наличным составом отдыхающих здесь людей и остальное, понял?

— Так точно, — улыбнулся Алик, — сделаем.

— Пошли, — скомандовал Корнеев.

Они с сержантом вошли в грязноватый коридор, и Корнеев без стука раскрыл первую дверь.

А там гуляли.

Шесть коек, тумбочки, стол посередине, заваленный фруктами и заставленный бутылками.

Шесть усатых лиц, шесть золотых массивных перстней, шесть тяжелых желтых цепочек на шее.

И три девицы. Одна почти голая лежала на кровати, две, одетые почти так же, сидели за столом. Мужчины тоже были не во фраках, поражая подруг волосатыми ногами и разноцветными плавками.

— Тебе чего, мужик? — спросил один из хозяев, спросил миролюбиво, с улыбкой.

И Игорь в ответ немедленно настроился на добро.

— Садись с нами, гостем будешь, — ослепительно улыбнулся молодой парень с татуировкой на плече.

— Красиво отдыхаете, ребята. Только не могу я с вами никак, служба у меня. Я подполковник милиции Корнеев.

В комнате повисла трагическая тишина. Только ойкнула девица.

— Прости, начальник, — один из мужчин, видимо главный в этой компании, начал натягивать брюки.

— Сиди, — сказал Игорь. — Кто-нибудь из вас был в сквере между десятью и половиной одиннадцатого?

— А что, зачем, что там такое? — спросил старший.

— Мужики, я из МУРа, мне надо знать, видел ли кто из вас машину «мерседес», стоящую на Большой Грузинской?