Именем Усамы бен Ладена: Секретное досье на террориста, которого разыскивает весь мир - [6]

. Даже на фотографиях, предназначенных для публикации им самим, например, на той, которую сделал в одном из его тайных убежищ палестинский журналист Абдель Бари Атван[12], бен Ладен сохраняет облик воинствующего пророка-мученика, ради собственной безопасности вынужденного жить с оружием в руках.

Мятежник из Саудовской Аравии, собирающийся принять пакистанских журналистов, помешан на безопасности; по его словам, он постоянно находится в величайшей опасности, но при этом полностью доверяет своим телохранителям: неверным никого из них не подкупить. Один человек из окружения главы фундаменталистов поведал, что телохранители, вооруженные «стингерами»[13], сопровождают двойника бен Ладена, чтобы ввести в заблуждение возможного убийцу; они таким образом подражают Ираку и Саддаму Хусейну. В то же время Усама бен Ладен подозревает, что принц Салман Абдель-Азиз, брат короля Фахда, заплатил трем палестинским боевикам триста тысяч долларов за его ликвидацию... Впоследствии он окружит себя телохранителями разных национальностей и станет пользоваться услугами новой службы безопасности, созданной его старым другом, талибским военачальником муллой Хафиздином Ахаванди. Его советниками станут также некоторые отставные пакистанские офицеры из окружения покойного президента Зия-уль-Хака. Весной 1999 г. в Афганистане был арестован иорданец палестинского происхождения Мохаммед аль-Байид, по словам приближенных Усамы бен Ладена, готовивший покушение на их вождя. Приговоренный талибами к смерти, убийца, однако, был в конце концов выслан в Иорданию. Оказывается, он входил в окружение главы талибов муллы Омара, и данный инцидент положил начало известной напряженности в отношениях между талибами и Усамой бен Ладеном. Последний с тех пор предпочитает использовать для своей охраны боевиков из стран Персидского залива, во главе с Хасаном аль-Шаири, одним из начальников лагеря Ришкор к югу от Кабула, где когда-то в 1980-е гг. состоялся дебют самого бен Ладена. Поучительный штрих: хотя Усама бен Ладен утверждает, что не боится смерти, некоторым из его охранников приходится перед каждой трапезой пробовать все блюда, подаваемые шефу.

Немногочисленные психологические портреты Усамы бен Ладена, распространенные в среде исламистов, изображают его человеком довольно застенчивым и немногословным, таким серьезным, что улыбнуться ему стоит большого труда[14]. Говорят, он очень умен и наблюдателен, не лезет за словом в карман, когда требуется кому-то возразить, но при этом нерешителен, долго думает, прежде чем принять решение или вынести суждение. Усама бен Ладен не действует импульсивно; ему нужно время, не потому, что он неуверен в себе, а потому, что любит советоваться со своими улемами, а это, по соображениям безопасности, порой бывает довольно сложно устроить. Эта черта стала причиной различных задержек и опозданий, за которые его не раз упрекали. Однако преданные сторонники бен Ладена объясняют медлительность шефа его великой мудростью...

Ходят слухи, что мятежник болен и ослаблен; согласно одним источникам, он страдает сильными болями в пояснице, и у него очень хрупкий позвоночник; согласно другим — у него пониженное содержание лейкоцитов в крови, а по словам пакистанских информаторов — даже рак. Однако Усама бен Ладен, опровергая слухи, не выставляет свои болячки напоказ; вот что написано в его интервью палестинскому журналисту Джамалю Исмаилу от 18 декабря 1998 г., опубликованном в «Ньюсуик» 11 января 1999 г.:

«— Вы кажетесь совершенно здоровым, несмотря на то, что говорят американцы.

— Американцы снова лгут. Я здоров как никогда, как и весь мусульманский народ, поднимающийся на борьбу с американскими агрессорами и их союзниками, особенно — еврейским государством Израиль».

Таков портрет столь активно разыскиваемого человека, с которым счастливчики — пакистанские журналисты смогут встретиться в ближайшие часы. Уже в 1979 г., на следующий день после советского вторжения в Афганистан, Пешавар стал для бесстрашных журналистов последним островком цивилизации перед прыжком в неведомое — в расколотый войной Афганистан. Начиная с 1979 г. западные репортеры, преодолев Хайберский проход, тайком проникали в страну, охваченную партизанской войной, которую утюжили вдоль и поперек громадные танки Советской Армии, а в небе рыскали в поисках добычи бронированные вертолеты или сверхзвуковые истребители. Журналистов, переодетых горцами, долгим кружным путем, по тропам погонщиков мулов, нередко заминированным советскими солдатами (или муджахидами полевого командира Масуда[15], пешком вели в затерянные деревни, укрытые в потаенных долинах, где сражались те, кого называли «последними крестоносцами» XX века; конечно, это были «мусульманские крестоносцы», но такие благонамеренные, такие политически корректные (хотя ни этого выражения, ни обозначаемого им понятия в тот период еще не существовало). Муджахиды имели одно неоценимое для Запада, а главное — для американцев, качество: они были ярыми антикоммунистами и недвусмысленно демонстрировали это и Советам, и всему остальному миру. Они были так фотогеничны в своих традиционных афганских головных уборах или в тюрбанах, с резко очерченными лицами горцев, с автоматами АК-47, кустарно произведенными в подпольных оружейных мастерских, до мельчайших деталей копировавших советские образцы; им прощали все что угодно. Они были мусульманами, некоторые из них — фундаменталистами, но тогда это никого не беспокоило. Вашингтон в неограниченных количествах поставлял им дорогие и весьма эффективные ракеты «стингер» класса «земля-воздух», чтобы они могли успешно противостоять Красной Армии. По-видимому, в 1979 г. такая позиция была понятной и оправданной. Берлинская стена тогда еще не рухнула, и советские дивизии объективно представляли собой куда больший повод для беспокойства, чем возможное возникновение в будущем исламского легиона.