Имаго - [2]
Стационарный телефон заверещал. Я отставила мороженое на диванную подушку и, лениво потянувшись, сняла трубку.
– Алло.
– Привет, Оливия.
Я сразу узнала звонившего: только он всегда звал меня полным именем. Убрала звук телевизора, и тощая девушка на экране продолжила свои пляски на месте уже молча. Теперь шоу напоминало изгнание дьявола – не хватало только преподобного, брызгающего на нее дешевыми духами. Это бы сработало эффективней святой воды.
– Привет, Джейк.
– Чем занимаешься? Как дела?
– Дела? – Я подняла ведерко. На светлой обивке дивана остался темный мокрый круг от конденсата. – Отлично дела. Сижу в трусах перед телевизором, ем мороженое.
– Ничего не меняется.
Такой чопорный, даже говорить всегда старается с британским акцентом. Я раздраженно поковыряла мокрое пятно.
– Так… зачем ты позвонил?
– Мы собирались сегодня встретиться в парке, помнишь?
– Конечно помню! – Нет, я не помнила. – Во сколько?
– В одиннадцать, как и договаривались. – Кажется, голос Джейкоба стал недовольным. – Холли все время говорит об этой встрече.
Я уронила ведерко на пол, и оно возмущенно блямкнуло, разметав ошметки содержимого. Восьмой день рождения племянницы оказался испорчен, когда я устроила грандиозный скандал, поругавшись с братом, и ушла с торжества – естественно, все это на глазах у его жены, Великолепной Шерил, Герцогини Сучьих Морд. После этого никто мне не звонил, а я делала вид, что так и надо.
– Она любит тебя, – со вздохом произнес Джейк, – правда, не знаю за что. Увидимся, Оливия.
– До встречи, братец.
Я уставилась в немой экран телевизора, отчаянно желая, чтобы он засосал меня внутрь, в горячие просторы Аризоны, но долг требовал возвращаться в реальность. На встречу с братом нужно было подобрать одежду – что-то максимально закрытое, женственное и желательно без пятен. Я выудила плечики с черным кашемировым джемпером и придирчиво осмотрела вещицу. Катышки.
К половине одиннадцатого в отражении ростового зеркала жалко горбилась девица, облаченная в неудобные вещи, с прической, которая ей совершенно не шла… все как надо. Это особенный ритуал: бабочка должна сложить свои потертые крылья и снова стать куколкой. Ритуал, без которого мой брат сможет и дальше свистеть в уши своей семье о том, какая распутная у него сестра.
В лифте мне встретилась супружеская пара. Я не знала их имен – мы только вежливо и немного неловко улыбнулись друг другу. Мужчина казался уставшим, но вот его жена… Буквально все в ней испускало сияние: и пепельные волосы, заплетенные в косу, и лучистые добрые глаза, и нежные руки с ногтями под ноль. Под тонким витым пояском под грудью виднелся аккуратный животик. Я забыла как дышать. Там, внутри, маленький человек. Копия этих мужчины и женщины, плод их любви. Такой же была Холли, да и я когда-то. Лифт звякнул, вспыхнула единица над дверью. Глядя, как муж аккуратно ведет жену под руку, я почувствовала горечь. У меня такого никогда не будет.
В парке было тихо и спокойно. Пожилые пары задумчиво вздыхали на лавочках, вспоминая лучшие годы, и укоризненно качали головами вслед расшумевшейся молодежи. Листья плакучих ив купались в блестящей, как ртуть, воде прудика с утками. Буйную шевелюру Джейка и светлый хвостик племяшки было видно издалека. Холли обернулась, почувствовав мое присутствие, и просияла.
– Лив! – закричала она, соскакивая с лавки. Я присела, распахнув объятия, и Холли стиснула меня в своих худеньких ручках, счастливо щуря глаза.
– Эй, куколка! – Я чмокнула ее в нежную линию пробора. – Как твои дела?
– Теперь лучше, – сообщила Холли, – но мама злится, ты знаешь?
Конечно, как же не знать. Высокомерная Шерил Йеллоувуд не переваривала меня, но тетка имеет право видеть свою племянницу тогда, когда захочет. Особенно если эта тетка одевает девочку и покупает ей игрушки.
– Оливия, – Джейк чопорно кивнул.
Он нисколько не изменился: такие же, как у меня, глаза с оттенком виски, черные живописно встрепанные волосы. На подбородке темнела густая поросль. Я насмешливо подняла брови – борода ему очень шла.
– Привет, Джейк.
Племяшка нетерпеливо попрыгала, все еще обнимая меня за талию.
– Я скучала, Лив, – серьезно сказала она. – Почему ты не приходишь?
– У меня были дела, детка, – ответила я, поиграв ее собранными волосами. – Иди, посмотри на уток. Нам с твоим папой надо поговорить.
Холли сердито замычала. Маленькая вредина! Я выразительно посмотрела на Джейка, и тот нахмурился:
– Иди, милая. Потом мы все вместе заскочим в пиццерию.
– Правда?
– Правда.
Холли недовольно скривилась, но все же расцепила объятия и отошла, нарочито сильно топая по гравийной дорожке. Я смотрела ей вслед, слабо улыбаясь, но краем глаза все равно видела, как Джейкоб сверлил меня испытующим взглядом.
– Меня выперли с работы, – призналась я, все еще не глядя на него, – видимо, ты был прав.
– И где ты теперь?..
– Кафе на Мемориал-стрит. Там неплохо…
– Не тараканник возле вокзала?
Я очень убедительно возмутилась: ему необязательно было знать, что сначала я пыталась устроиться в сэндвичную возле Северного вокзала, а потом Женевьева предложила пойти в «Бино». Все-таки скромное кафе в стиле пятидесятых куда лучше места, где котлету с волосами выдают за первоклассный продукт. Джейкоб промолчал, думая, видимо, о том же. Я вздохнула. Оставалось еще кое-что, самая неприятная часть разговора.
