Илья Николаевич Ульянов - [70]

В заключение Воейков предложил народным учителям представить в училищную комиссию земства сведения:

1. О положении преподавания церковнославянского языка и пения.

2. О занятиях кончивших курс в училищах (по возможности за все время их существования).

3. Познакомившись с суждениями Рачинского, народные учителя должны были сообщить, в чем они не согласны с его предложениями и что должно быть устроено иначе в тех школах, где они работают.

Земское собрание одобрительно отнеслось к инициативам Воейкова и избрало специальную комиссию для их осуществления. Одновременно было отклонено ходатайство председателя сызранского уездного училищного совета, возглавлявшегося, между прочим, предводителем дворянства, о выделении тысячи рублей на нужды просвещения.

Речь Воейкова была напечатана в «Симбирской земской газете». За пятнадцать с лишним лет работы в инспекции и дирекции народных училищ Илье Николаевичу не приходилось встречать столь резких выпадов в свой адрес. Удар нанес человек, который некогда поддерживал дирекцию, а тринадцать лет назад, в 1871 году, даже помогал проводить съезд народных учителей в школе при своей фабрике близ Сызрани. Изменилась политическая обстановка. И разве только один Воейков перешел в лагерь противников народного образования? Взять того же протоиерея Баратынского. Кто, как не он, в 70-х годах в качестве члена училищного совета вводил в Буинском уезде лучшие методы обучения, стоял за «Родное слово» Ушинского, рекомендовал изучать книги Корфа, Водовозова и других видных педагогов России, был деятельным сторонником народного образования? А теперь он публично клянет себя за увлечение передовыми педагогическими идеями. И яростно нападает на дирекцию народных училищ за то, что та якобы насаждает безверие среди юношества и нигилизм… Ему вторит известный деятель духовенства, член губернского училищного совета протоиерей Никольский. Этот вообще считает, что инспекторам дирекции даны непомерные права, что они в корне неправильно подходят к самой проблеме начального образования, потакают утверждению вольномыслия среди учителей.

Много невзгод и неприятностей выпало на долю Ильи Николаевича. Легко было впасть в отчаяние. Но и в такое мрачное время он сохранял бодрость духа и поддерживал у своих сторонников веру в возможность отстоять начальную школу от посягательств крепостников и церковников.

Илья Николаевич не чувствовал себя одиноким. Многие лучшие люди России — Салтыков-Щедрин, Николай Шелгунов, Менделеев, даже публицисты таких популярных умеренно-либеральных изданий, как «Вестник Европы» и «Русские ведомости», продолжали выступать за столь необходимое для страны развитие начального образования. С резкой критикой сторонников церковноприходских школ в печати выступали известные педагоги Водовозов, Бунаков, Стоюнин. Их выступления помогали Илье Николаевичу отражать нападки недругов.

С каким удовлетворением читал он статью Водовозова «Новый план устройства народной школы» в «Вестнике Европы»! В ней заслуженный педагог и писатель весьма убедительно показал несостоятельность предложений Рачинского. Водовозов писал: «Школа должна быть светскою даже в том случае, если бы в ней преподавал священник, потому что она готовит не к религиозному созерцанию, а к деятельной жизни». В обращении к читателям он предлагал подумать, «что происходит в голове юноши, который затвердил сказку Пушкина о царе Сал-тане, толкования на псалтырь и прочел одну из драм Шекспира, не получив при этом совершенно ни о чем никаких других сведений…»

Очень существенной поддержкой для Ильи Николаевича и других сторонников народной школы явились выступления популярнейшего публициста, одного из властителей дум передовой интеллигенции Николая Васильевича Шелгунова. Его статья «По поводу земской школы», появившаяся в журнале «Русская мысль» вскоре после опубликования «Правил о церковноприходских школах», передавалась учительством из рук в руки.

Шелгунов высоко оценил движение, у истоков которого стояли Ушинский, Водовозов, Корф и другие «даровитые, знающие и фанатически преданные делу народного образования писатели, воспитатели, учителя, создавшие никогда еще не слыханную в России педагогию и установившие народную школу на научных основах».

«Только те, кто стоял у самого дела, могут оцепить вполне тот, по-видимому, мелочный, но, в сущности, гигантский труд, который вынесли на своих плечах творцы нашей народной школы. Для этого мало было одной энергии — требовалась страстная любовь в делу, известная настойчивость и даже упрямство в достижении цели. Двигал людьми не казенный формализм, не служебная исполнительность, а та благородная, одушевляющая сила, которая зовется искрой божьей. И может быть, ни на каком другом поприще жизнь не выдвинула столько беззаветных энтузиастов, которые, несмотря ни на какие лишения, толчки или неприятности, всецело охваченные любовью к ближнему, отдавали все свои силы, чтобы внести свет в темный мир заброшенной русской деревни. Это не фразы!»

Какие это были справедливые и убедительные слова! Большое чувство благодарности испытал Илья Николаевич, вчитываясь в эти строки. Как верно, как образно пишет Шелгунов: «Теперешняя народная школа, как теоретическая и практическая система, есть целое здание, над которым мыслящая Россия трудилась двадцать лет. Этого здания и опыта не вычеркнешь ни прочерком пера, ни газетными статьями, и кто бы ни стал открывать школу, он обратится к этому нашему умственному фонду, в котором только и можно найти руководящие указания по народно-школьному делу».