Илья Мечников - [18]
Богишич, заметив это, крикнул:
– Вы что, в кабаке? Если не умеете вести себя прилично, то можете идти вон!
Бэр попытался извиниться, но Богишичу это было не нужно. Он продолжал кричать.
Аудитория засвистела. Богишич вынужден был закончить лекцию.
И в дальнейшем не начинать. Студенты перестали к нему ходить.
Университет заверил, что на следующей лекции Богишич даст объяснение своему поведению и попросит прощения.
Аудитория была забита за полчаса до лекции.
Богишич не пришел.
Меж тем двух студентов, Желябова и Белкина, исключили.
Все это происходило в отсутствие Мечникова. Он следил за делом по письмам Сеченова.
13
Мечников зажил холостяцкой жизнью в меблированных комнатах на Херсонской улице.
Проводил дни в лаборатории. Писал статьи для «Вестника Европы», завтракал, обедал и ужинал, временами спал. Всё – в лаборатории.
Выходил из дома, когда звал Сеченов. Они шли в суд. Мечников и Сеченов были присяжными в Одесском суде.
Они всех оправдывали. Судьи и чиновники думали, что это из-за теории невменяемости преступников. Нет. Они не решались осудить.
В Одесский университет устроился молодой физик Умов. Вокруг него образовался кружок. Мечников и Сеченов были его первыми членами.
«Мечников, – писал Сеченов, – был самым веселым, увлекательным и интересным человеком среди нас. По подвижности ума, по разностороннему образованию, по неистощимому остроумию. Насколько он был серьезен и продуктивен в науке, настолько жив, занимателен и разнообразен в дружеском обществе. Одной из утех кружка была его способность ловко подмечать комическую сторону в текущих событиях и смешные черты в характере лиц, с удивительным уменьем подражать их голосу, движениям и манере говорить. Кто из нас, одесситов того времени, может забыть, например, нарисованный им образ хромого астронома, как он в халате и ночном колпаке глядит через открытое окно своей спальни на звездное небо, делая таким образом астрономические наблюдения; или ботаника с павлиньим голосом, выкрикивающего с одушевлением и гордостью длинный ряд иностранных названий растительных пигментов; или, наконец, пищание одного маленького, забитого субинспектора, который при всяком новом знакомстве рекомендовал себя племянником генерал-фельдцейхмейстера австрийской службы».
Но это, конечно, было ширмой. С Мадейры приходили неутешительные письма. Людмиле Васильевне было все хуже и хуже.
И вот в один из дней, когда он читал лекцию, ему принесли очередное письмо.
Он закончил лекцию и ответил на вопросы студентов. Распечатал конверт и стал читать.
В письме было написано:
«Ввиду резкого ухудшения здоровья Людмилы приезжайте немедленно».
Всё.
14
Когда он приехал, она уже не могла двигаться. Ей кололи морфий, чтобы избавить от страданий. Она ничего не сознавала, полуслепые глаза едва различали предметы и людей, ее трясло, как Помпеи перед схождением лавы.
Доктор что-то холодно говорил, но Мечников не слушал – он сам видел, как руки становятся белыми, а речь – путаной и алогичной.
От нервов у него снова разболелись глаза. Это не было проблемой. Он почти не заметил, что потерял зрение. Взгляд был обращен не вовне, а куда-то внутрь. Он рухнул в тяжелые размышления о жизни и смерти, о смысле и цели, хотя еще не верил, что она уйдет.
Она была поводом жить дальше. Теперь она умирала. С ней умирал повод.
Ночь на 20 апреля он не спал. Утром у Людмилы Васильевны начался кризис – ей стало нечем дышать. Она дергалась в попытках глотнуть чуть-чуть воздуха, и доктору было достаточно взгляда, чтобы констатировать: еще пара часов.
Илья Ильич вышел из покоев жены. Он не мог видеть это ее состояние, вспоминая прежние времена. Как она, смешливая и жизнерадостная, ухаживала за ним, когда он заболел ангиной.
На другой день его застали спокойным. Пришел пастор, предложивший обратиться к богу со своим горем. Мечников поблагодарил за внимание, но сказал, что не может обратиться к богу. Не способен.
22 апреля были похороны.
Илья Ильич на похороны не пришел. Он остался в своей комнате и, когда все ушли, принялся жечь бумаги и документы. В пламени погибли некоторые исследования и статьи, которые Мечников собирался опубликовать в ближайшее время.
Некоторые документы уцелели благодаря тому, что пришла сестра Людмилы Васильевны Надежда. Она остановила Мечникова, произнесла слова поддержки и собрала оставшиеся бумаги в папку. Мечников попросил оставить его одного.
Когда Надежда Васильевна ушла, он стал наводить порядок. Разбираясь с лекарствами, он нашел морфий. Тихонько положил его в карман и стал собирать вещи.
15
Пузырек с морфием был спрятан в столе.
Мечников сидел сгорбившись на краю кровати и тянул руку к ящику стола. Затем он отдергивал руку так резко, как будто просыпался.
Глаза не проходили. Это значило, что он не мог микроскопировать. Как же он будет работать?
Жизнь пошла под откос. Умер любимый человек. Пропала возможность заниматься наукой.
Наука как способ эскапизма оставила его в трудный момент.
Чтобы остаться жить, ему нужно было за что-то ухватиться. За мысль о том, что пусть он несчастен, пусть он не смог спасти жену, пусть в его жизни нет смысла, но с помощью науки он сделает так, что всего этого избегнут другие.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В истории России было два человека, которые не только в прошлом определили судьбу народа, но и влияют на нее и сегодня. И если Пушкин – его душа, то Ломоносов – его разум. Они объединились, чтобы создать нашу неповторимость, уникальность и исключительность.М.В. Ломоносов распахнул перед нами Вселенную Познания. Мы поняли, что образование и наука могут быть целью и смыслом Жизни. Именно наука за прошедшие три века разительно изменила человеческую цивилизацию. Она и сегодня определяет пути в будущее, а потому так ценен и необходим пример Михайло Ломоносова, чья биография, подобно детективному роману, изобилует удивительными поворотами и событиями.
Едва люди стали привыкать к мысли, что самолеты созданы для службы человечеству, что железные птицы – это не миф, не сказка, а реальность, как начала развиваться практическая космонавтика! Возможность полета в космос, работы в невесомости, создания космических кораблей и искусственных спутников Земли до сих пор кажется удивительной. Можно только представить себе, насколько необычно это виделось людям в 50-е и 60-е годы прошлого века.Сергей Павлович Королев – великий конструктор, который сумел претворить в жизнь самые смелые мечты человечества.
В детстве каждый из нас обращал взор к небу. Увидев в нем летящую в неведомые края стальную птицу, мы радовались этому, как чуду. А ведь действительно, чудо, что человек способен создавать машины, умеющие летать.А. Н. Туполев – один из тех, кто претворил наши мечты о полете в жизнь. Благодаря его трудам момент встречи с нашими близкими наступает гораздо раньше. Теперь мы пересекаем огромные расстояния за считаные часы, путешествуем, наслаждаемся небом. Мы уверены в завтрашнем дне: случись война – знаменитые туполевские бомбардировщики и истребители защитят страну достойно.Самолеты Туполева – наша гордость, опора и защита.
Эпоха рождает гениев только в том случае, если предстоит изменить жизнь коренным образом. Это случается очень редко. Нам повезло! Появился ученый, который сначала научил летать самолеты, потом создал крылатые «пули», пересекающие континенты за считаные минуты, побывал в центре термоядерного взрыва, чтобы описать происходящее там, и, наконец, рассчитал дороги в космос, по которым полетели спутники Земли, космические корабли и межпланетные станции к Луне, Марсу и Венере. 14 лет он стоял во главе науки Советского Союза и за эти годы вывел ее в мировые лидеры, хотя многие считали, что такое невозможно.